В начале августа прошёл благотворительный ужин «НеФонда» Евгении Суфияновой. Получилось собрать 650 000 рублей. Локацией же стала Дача Квитко, исторический объект, который все последние десятилетия был в запущенном состоянии. Однако, как мы узнали на благотворительном ужине, реставрацией Дачи уже несколько лет занимался Алексей Александров. Редактор SCAPP Роман Дементьев решил разобраться, как происходит восстановление исторического объекта и кто за этим стоит, а наткнулся на запутанную, чуть ли не детективную историю.
Объект культурного наследия, реставрация, благотворительные ужины — с такими исходными данными ты ожидаешь попасть туда, где работа кипит, снуют грузовые машины со строительными материалами, да стружки летят. В реальности же по приезде на Дачу Квитко тебя встречает тишина и деревянные ворота с всамделишным засовом, перекрывающие единственный вход на территорию объекта. Стук в эти самые ворота приводит к нулевому эффекту. Приходится звонить Алексею. Через некоторое время он аккуратно открывает ворота и впускает меня внутрь. Первое впечатление не подвело — на территории Дачи никого, кроме нас нет и ничего не происходит.
Мы прогуливаемся до самой Дачи по тропинке из слегка поплывших каменных плит. Алексей представляется предпринимателем, который занимается сохранением объектов культурного наследия. Для него это первый «сольный» проект, до этого он работал в неком холдинге со схожим направлением. Восстанавливали объекты в Московской области. Какие именно — не говорит. Подчёркивает, что «работал на полях».
«Таких объектов много. На них пытаются заработать на восстановление. А мы зарабатываем, чтобы их восстановить. Чувствуете разницу?»
Искренне пытаюсь эту самую разницу почувствовать. Пока получается средне. Такого уже успеха достигаю в декодинге личности Алексея. Первое впечатление никак не формируется. Говорит он тихо, но быстро и отчётливо. Держится уверенно, но то ли уставший, то ли слегка утомлён солнцем. В ушах — затычки из ваты (привет всем любителям понырять в море).
Объект культурного наследия, реставрация, благотворительные ужины — с такими исходными данными ты ожидаешь попасть туда, где работа кипит, снуют грузовые машины со строительными материалами, да стружки летят. В реальности же по приезде на Дачу Квитко тебя встречает тишина и деревянные ворота с всамделишным засовом, перекрывающие единственный вход на территорию объекта. Стук в эти самые ворота приводит к нулевому эффекту. Приходится звонить Алексею. Через некоторое время он аккуратно открывает ворота и впускает меня внутрь. Первое впечатление не подвело — на территории Дачи никого, кроме нас нет и ничего не происходит.
Мы прогуливаемся до самой Дачи по тропинке из слегка поплывших каменных плит. Алексей представляется предпринимателем, который занимается сохранением объектов культурного наследия. Для него это первый «сольный» проект, до этого он работал в неком холдинге со схожим направлением. Восстанавливали объекты в Московской области. Какие именно — не говорит. Подчёркивает, что «работал на полях».
«Таких объектов много. На них пытаются заработать на восстановление. А мы зарабатываем, чтобы их восстановить. Чувствуете разницу?»
Искренне пытаюсь эту самую разницу почувствовать. Пока получается средне. Такого уже успеха достигаю в декодинге личности Алексея. Первое впечатление никак не формируется. Говорит он тихо, но быстро и отчётливо. Держится уверенно, но то ли уставший, то ли слегка утомлён солнцем. В ушах — затычки из ваты (привет всем любителям понырять в море).
«Мы проводим экскурсии, на этом зарабатываем и направляем средства на восстановление объекта. По сути, государство не тратит ни копейки, а получает восстановленный объект. Права на Дачу, разумеется, всегда будут принадлежать стране»
Последний раз до этого на Даче Квитко я был, наверное, лет десять назад. Тогда это была хрестоматийная заброшка: горы мусора, расписанные в ноль стены, южная музыка из чётких машин ещё более чётких представителей мужского пола, что приезжали сюда провести свой досуг. Разглядеть в этом объект культурного наследия было сложно. Сейчас же Дача выглядит аккуратно, чисто и ухоженно. Назвать это реставрацией сложно, но облагораживание, восстановление — вполне. Мы заходим в главный зал, где стоит функционирующее пианино, а на стенах висит с пяток картин. Очень громко стрекочут цикады.
«Мы проводим экскурсии, на этом зарабатываем и направляем средства на восстановление объекта. По сути, государство не тратит ни копейки, а получает восстановленный объект. Права на Дачу, разумеется, всегда будут принадлежать стране»
Последний раз до этого на Даче Квитко я был, наверное, лет десять назад. Тогда это была хрестоматийная заброшка: горы мусора, расписанные в ноль стены, южная музыка из чётких машин ещё более чётких представителей мужского пола, что приезжали сюда провести свой досуг. Разглядеть в этом объект культурного наследия было сложно. Сейчас же Дача выглядит аккуратно, чисто и ухоженно. Назвать это реставрацией сложно, но облагораживание, восстановление — вполне. Мы заходим в главный зал, где стоит функционирующее пианино, а на стенах висит с пяток картин. Очень громко стрекочут цикады.
Дачу Квитко построили полковник царской армии Андрей Валерьянович Квитко и его жена Вера Мартынова (племянница Николая Мартынова, убившего на дуэли Лермонтова). Уйдя в отставку, Андрей Квитко приобрёл участок в районе горы Малый Ахун под личное имение. К тому моменту у Квитко уже было несколько поместий во Франции, Италии, а также в других российских городах. Сочинскую дачу строили несколько лет, работало над ней, по слухам, более 200 человек. За архитектурный референс был взят один итальянский замок, увиденный четой Квитко в небольшом курортном городке. Стройка завершилась в 1916 году. Дача быстро стала местом своеобразной тусовки тогдашней постимперской богемы. В гости к Квитко заезжали Голицын, Шаляпин, Плевицкая. Но после революции 1917 года Квитко были вынуждены бежать из страны (эмигрировали в Италию), а дача в период Гражданской войны стала штабом армии генерала Деникина. Кстати, из-за штурма Красной армией дачи, в которой засело четыре белогвардейца, место и получило название «Красный Штурм».
После окончания Гражданской войны дачу национализировали. После же она успела побывать и детской трудовой колонией, и домом отдыха, и санаторием для сотрудников НКВД, и госпиталем.
«Почему именно Дача Квитко?»
«Бывал в Сочи до этого (Алексей родом из Москвы — прим. SCAPP). Заинтересовал объект своей историей, архитектурой. А ещё тем, в насколько тяжёлом состоянии он был. Кажется, это самый запущенный объект на территории Сочи. Завален, заброшен, не в туристическом месте, без проведённого электричества и воды. Захотелось показать, что и с таким работать можно. Знаете, что самое страшное здесь было?»
«Горы мусора?»
«Нет. Когда мы приехали впервые сюда, Дача была чуть ли не наркопритоном. Тут жили какие-то бомжи. Долго пришлось бороться с теми, кто приезжал сюда за дозой. Стены все были исписаны рекламой наркотиков»
Алексей разводит руками, показывая, где именно была реклама. Сказанное им согласуется с тем, какой я запомнил Дачу. Мы прогуливаемся по небольшому коридору с несколькими окнами в виде арок. Спрашиваю о том, почему реставрация не сдвинулась дальше очищения территории.
«Это очень запутанная история. Да, Дача принадлежит государству, но правообладатель — санаторий «Юность». Мы с ними встретились и предложили: давайте приведём Дачу в порядок, восстановим, будем работать в качестве обслуживающего персонала, а вы будете получать ещё и прибыль с экскурсий. Подаём официальную заявку. «Юность» в этот момент пытается снять охранные обязательства с памятника, не указывая, что это Дача, а что лишь госпиталь времён войны. После чего были достигнуты первые соглашения в виде договора о предварительных работах над объектом. По сути, это просто очистить объект. Сделали мы всё это за полгода. Но в «Юности» посчитали, что работа не завершена и продлили этот договор ещё на полгода. Потом ещё на полгода, ещё. И всё это тянется с 2018 года»
«В чём заинтересованность у «Юности» затягивать всё это?»
«Я не знаю. По идее, если они принимают нашу работу, то после мы должны заключать новый договор, принимать план реконструкции и так далее. Но почему-то «Юности» это не интересно»
«Зачем они тогда изначально соглашались на ваши услуги?»
«Они обязаны восстановить объект, как правообладатели. Государство же их штрафует постоянно из-за этого. Поэтому и заключили с нами временный договор. Грубо говоря, перекинули на нас ответственность»
«То есть пока вашу предварительную работу не примут в «Юности», вы не можете приступать к какой-либо реконструкции?»
«Да, всё так. Более того, все ремонтные видоизменения, что мы сделали, в «Юности» постоянно требуют убрать. Например, мы восстановили межэтажные перекрытия, где смотровая площадка наверху. Ну, чтобы никто оттуда не упал. Потребовали убрать. Доходило до абсурда: там, где рекламу наркотиков не получалось свести, закрашивали побелкой. И да, в «Юности» эти видоизменения тоже не принимали»
Мы спускаемся на нижний уровень, который выглядит как подвал. Алексей показывает мне бетонные балки, на которых держится этаж — они очевидно просели. Причина в том, что этажом выше буквально нет крыши и каждый сильный дождь превращает территорию в бассейн, из-за чего ползёт фундамент и проседает пол.
«В чём сложности поставить крышу?»
«В том, что нам не разрешают это сделать! Вообще, по закону протечку крыши — протечку, а не её отсутствие — должны устранить в течение суток. Если же нет, то формируется оперативный штаб, создаются рабочие группы и так далее. Я же уже бьюсь три года, чтобы поставить крышу. Хочу всё сам сделать и просто передать в дар. В «Юности» отказываются. Пишем всем чиновникам подряд — отмахиваются от нас. В Минкульте считают, что сохранение объектов культурного наследия — это не их обязанность»
«А если сделать самостоятельно, без разрешений?»
«В «Юности» потребуют убрать. Поэтому мы и находимся здесь круглосуточно с декабря 2019 года. Для контроля над территорией. Без электричества и воды»
«А если проигнорировать их требование?»
«Возможно, получится оставить крышу. Мы рассматривали такой вариант. Но пока хочется соблюдать закон»
Прогулка по Даче постепенно снимает первое впечатление облагорожения объекта. Замечаешь трещины, что идут вдоль стен, просевший пол. Соседняя опорная стена тоже уже заметно поплыла, одна многотонная плита и вовсе оторвалась. Алексей уверен, что Дачу пока ещё спасти можно, но времени осталось мало: «Восстановить водоотводы — вопрос одного дня. Крышу, хотя бы временную, поставить — тоже несколько дней».
«Получается, пока с вами не заключат полноценный договор, вы ничего не можете сделать?»
«Да. Хотя мы уже сделали план реконструкции. Провели 3D-обследование, составили 3D-модель Дачи. Это вообще-то дорогая история — стоит от 700 000 рублей до 1 500 000 рублей. Санаторий «Юность» отказался от него. Начали составлять проектную документацию. Это описание что, где и как должно располагаться. В «Юности» сразу же заявили, что в любом случае не примут её».
«Есть хоть какое-то объяснение такого их поведения?»
«Без малейшего понятия. Но могу вот что рассказать. Мы делали смету реконструкции. Вышло где-то порядка 70-80 миллионов рублей. Это просто для консервации объекта: он перестанет разрушаться и будет готов к эксплуатации, то есть к экскурсиям. В 2019 году «Юность» сама пересчитала смету — у них вышло 120 миллионов рублей. Мы были согласны и на эту сумму, хотели начать работу. Но через полгода нам присылают ещё одну смету — уже на 360 миллионов рублей. Изучаем её, а там какие-то 20 телевизоров, ресторанная кухня, оборудование. Короче, хотели в бутик-отель превратить. Госохрана же на это ответила, чтобы глупостью не занимались»
«Зачем они тогда с вами постоянно продлевают временный договор на предварительные работы?»
«Возможно, им это удобно. Создают видимость работы, которую они обязаны выполнять. Параллельно делают вид, что ищут средства на реконструкцию, отказываясь от наших предложений. Не знаю. Это надо у самой «Юности» вам спрашивать. Я могу лишь строить теории»
«И всё же, я не до конца понял, как и из чего формировался бы бюджет на восстановление?»
«Из экскурсий в первую очередь. Мы рассчитали, что за семь лет сможем восстановить Дачу. Да даже за пять, если очень активно работать»
«Это должны быть дорогие экскурсии»
«Ну, они могут быть разными. Всё зависит от туроператора, количества людей и так далее. К тому же, это не просто экскурсия, а историческая экскурсия. Они сейчас востребованы, а в Сочи никто этим не занимается. Да и вообще, Дача, как памятник, должна развиваться, быть местом притяжения. Когда мы здесь оказались впервые, сюда боялись приезжать. А сейчас школьники приезжают, художники пленэры проводят, фильмы здесь снимали, те же благотворительные вечера»
Мы вновь возвращаемся к коридору с окнами в виде арок. Под ногами плитка, которая сохранилась со времён самого Квитко. Ей уже более сотни лет. «Повезло, что её просто видно не было», — так объясняет долговечность Алексей. Именно вокруг этой плитки полтора года назад сделал свою каллиграфию в виде заплатки Покрас Лампас.
«Как я понял, Покрас зашифровал в своей работе фразу «Помни о смерти». Смысл был в том, что его работа скоро умрёт. Из-за дождей, которыми здесь всё заливает, потому что объект разрушается. И так вышло. Каллиграфию смыло. А никто на это не обратил внимание»
Мы отправили запрос санаторию «Юность» по поводу этой ситуации и получили ответ. По их словам, между санаторием и Алексеем Александровым был разработан Агентский договор, условия которого обсуждались совместно. Но после Алексей Александров не явился на подписание договора (пригласили его, цитируем, «путём телефонного оповещения») весной 2022 года. Этот договор не подписан до сих пор.
В сентябре, как сообщили в «Юности», Алексей Александров обратился к ним с проектом концессионного соглашения (особый вид договоров, при заключении и исполнении которых происходит передача государственного либо муниципального имущества частному инвестору с целью его реконструкции и дальнейшей эксплуатации — прим. SCAPP). «Юность» отвергла это предложение, заявив, что оно не соответствует Федеральному закону «О концессионных соглашениях» от 21.07.2005 N 115-ФЗ. Более подробные основания несоответствия проекта концессионного соглашения требованиям Федерального закона «Юность» на момент сдачи номера в печать Алексею Александрову не сообщила (но планирует, по их словам, сделать это позже).
Фото: Роман Дементьев, Оксана Гайдамака
