Я немного даже переживаю. Ранее уже имел опыт общения с киномеханиками. Это было жутко уныло, сухо и безэмоционально. Больше напоминало разговор с сисадмином риэлторского агентства. Мысленно прошу всех известных мифических персонажей «прислать» мне в этот раз другого человека. Через пару минут ко мне бодрой походкой подходит Андрей Артюшин. Перекидываемся парой фраз, я облегченно выдыхаю: передо мной 31-летний общительный и жизнерадостный парень. Ищем любой свободный столик. Так уж забавно вышло, но наша беседа проходит в холле одного кинотеатра. Я, как раз, только с сеанса, а Андрей находился поблизости. Отказываться от столь судьбоносного стечения обстоятельств было бы глупо.
Андрей Артюшин, киномеханик
— Когда я попал в кинотеатр, киномеханиками становились либо люди случайные, либо те, кто еще верил в некую магию кино. Сам я, наверное, из числа первых. Закончил 9 классов школы, когда на улице были девяностые со всеми вытекающими, мне 14 лет. Два года, что называется, искал себя. В 16 лет оказался в кинотеатре «Спутник», благодаря своей матери. Ее хорошая знакомая, Тараканова Любовь Ивановна, работала там киномехаником, и за вечерним чаепитием мама предложила мне постажироваться у ее подруги.
Первый рабочий день помню, как сейчас: 3 августа 98-ого премьерный показ «Столкновение с бездной». Полный зал, приехал весь директорский состав — премьера была важной и необходимо было ее проконтролировать. Я сидел в аппаратной и смотрел фильм. Так продолжалось несколько недель: я приходил, наблюдал за тем, что делает киномеханик, знакомился с аппаратурой, учился и, конечно же, смотрел кино. Через полгода я сдал экзамен на категорию «Киномеханик».
Вспоминаем самого известного киномеханика Тайлера Дердена. Шутим про 25 кадр. Я делюсь своим стереотипным мнением по поводу рабочего процесса киномеханика — ноги, закинутые на стол, в руках большое ведро попкорна, безлимитный просмотр всех новинок.
— Многие почему-то считают работу киномеханика очень «халявной». На самом деле, конечно же, все не так. Причем «не так» в те годы было куда более отчетливое. Приходил киномеханик на работу за час до открытия кинотеатра. Проверял и настраивал аппаратуру, наводил порядок. Дальше начиналась подготовка к показу первого фильма в расписании. Пленка, завезенная в кинотеатр ранее, хранилась в специальном хранилище — фильмостате. В нем находился специальный химический реактив, а сама пленка была уже поделена на фильмокопии и намотана на бобину. «Делением» пленки занимались сами киномеханики в день, когда в кинотеатр приходила копия.
Длина одной фильмокопии составляла примерно 600 метров или около 20 минут фильма. Перед началом сеанса первая часть подавалась через лентопротяжный тракт на пост кинопроекции (в простонародье кинопроектор), вторая часть «заряжалась» на точно такой же пост. Показ начинался с запуска первого проектора, а к моменту окончания первой части киномеханик осуществлял плавное переключение на второй пост кинопроекции. Это называется переходом с поста на пост. Пока идет вторая часть, киномеханик должен был заменить уже отмотанную фильмокопию с первого проектора на третью из фильмостата. Если учесть, что каждая фильмокопия весила килограмма 3-4, то выходила неплохая такая бесплатная физкультура.
Конечно, ошибок было много, особенно поначалу. Поломки, сбои, перепутанные части — случалось все. Однажды запустил фильм задом наперед. Когда заметил, быстро остановил показ, включил свет, начал перематывать пленку. Включение света было обязательным, если не сделать этого, то зритель спокойно мог подать в суд и выиграть дело. За реакцией в зале не было времени понаблюдать — думаю, услышал бы в свой адрес немало ласковых.
Острим на тему гостей в аппаратной. Андрей просит кое-что не вставлять в публикацию. Едва сдерживая смех, перевожу тему на более нейтральную. Спрашиваю о «цифре». Андрей моментально становится серьезным, даже грустным.
— С переходом на «цифру» изменилось если не все, то многое. Глубокие технические познания заменились на работу «мышкой», а перевозка громоздких контейнеров с пленкой стала простой посылкой с жестким диском. Диск обычный, только чуть большего объема. Вес, к примеру, последней части «Властелина колец» 400 Тб. Вся работа теперь сводится к предварительной настройке показов через специальную программу: составляешь расписание, вставляешь рекламные блоки, активируешь специальным «ключом» сами фильмы. Остается только лишь следить за ходом работы. Здесь уже исключен человеческий фактор, ошибка может быть лишь системной. Да, стало проще, но вместе с тем исчезла и вся романтика. Профессия стала умирающей.
Пытаюсь немного приподнять настроение и спрашиваю о зрителях. У Андрея снова загораются глаза.
— Зрители в зале — отдельная история. В «Спутнике» показывали фильм, даже если на сеанс было куплено всего 2 билета. И вот, вечерний показ, в зале только молодая пара. Я «зарядил» фильм, а сам пошел в микшерную. Микшерная — это специальное помещение, изолированное от шума, чтобы можно было проверить уровень и качество звука. Там было большое окно без стекла. Высовываюсь я в это окно и понимаю, что парень фильм смотрит, а вот девушка… Девушка наклонилась вниз и занята чем-то другим. Я не стал кричать, визжать, требовать, что я следующий. Просто тактично вернулся к себе в аппаратную. Но вмешиваться в происходящее в зале все же приходилось. Охрана в те времена не всегда присутствовала. На последних сеансах обычно оставались только я и контролер. Вот и вся служба безопасности.
Шучу про наличие охранного опыта. Неожиданно Андрей заявляет, что пришлось поработать и в ФСО.
— Поработал я киномехаником и в Федеральной службе охраны. Звучит, конечно, оригинально, но, по сути, мало чем отличается от работы обычного киномеханика. Залы чуть меньше, аудитория немного специфичная, а фильмы чаще обучающие и документальные. Приходилось работать и на государственных дачах. Очень любил смотреть кино Фрадков (премьер-министр РФ того времени — прим. SCAPP) со своей семьей. Тогда и начиналась моя основная работа — нужно было предложить к просмотру несколько картин. Я плотно сотрудничал с нашим «Фильмопрокатом», заказывал у них копии картин, составлял список, отправлял его на утверждение к высшим чинам. В то время моя работа приносила мне наивысшее удовольствие.
Из соседнего зала выходит толпа, у большинства в руках полупустые ведра из под воздушной кукурузы. Только что закончился очередной сеанс, а наша беседа подходит к концу.
— Я ушел из кинотеатра. Работаю теперь на телевидении. Вспоминаю все с теплой ностальгией, а на то, что происходит с профессией киномеханика сейчас, смотрю с грустью. «Цифра» принесла революцию в кинотеатры, а любая революция несет за собой жертвы. Тот киномеханик, которого я знал — романтичного, свято хранящего все таинства кинопоказа — его теперь больше нет. Сейчас это обычная техническая должность, мало чем отличающаяся от обычного системного администратора.
Заканчиваем разговор на ностальгической нотке. Андрей оказался тем самым киномехаником-романтиком, которые, казалось бы, ушли с боевиками 90-х и мягким пленочным цветом. Попав в удивительный период перехода от сентиментальности к автоматизму, Андрей смог передать главное — атмосферу того времени. Идем к выходу из комплекса, а я вспоминаю другого, активно работающего киномеханика. Скучного и автоматизированного. Современного. Грустно вздыхаю: что тут поделать — издержки профессии.
Фото: Анна Мальгина
