Как часто вы хотели бросить всё и кардинально поменять жизнь? Что ж, герой этого материала сделал подобный рестарт как минимум трижды. Лев Шибе изменил в своей жизни практически всё — занятия лыжным спортом, рок-группу, ресторанный бизнес, да даже фамилию — а остановился на своей мастерской в горах. Мы рассказываем — вы читаете. И, может быть, вдохновляетесь.
МАТЕРИАЛ ПОДГОТОВЛЕН ПРИ ПОДДЕРЖКЕ
Лев Шибе
Основатель фамильной мастерской Schiebe Family
Я родился в Магаданской области, в посёлке Синегорье. Несколько тысяч жителей, прямо на побережье Колымы, чуть выше — Колымская ГЭС. Такая вот атмосфера. Правда, пробыл я в ней недолго — в школу пошёл уже в самом Магадане.
Тогда же в моей жизни появились лыжи. Мои родители — геологи — каждое лето ходили в экспедиции, а зимой гоняли на лыжах, старых таких, ещё советских. И я с ними. Вообще, это была распространённая история в нашей области. На лыжах стоять умел практически каждый. Так что меня записали в Спортивную школу олимпийского резерва по лыжным гонкам имени Елены Вяльбе. Занимался там лет шесть. У нас были крутые олимпийские трассы, регулярно ездили на областные соревнования. Я даже что-то выигрывал на них. Правда, дальше дело не пошло. Мастера спорта я так и не защитил.
Лыжами дело не ограничивалось. С детства со мной была и музыка. Ещё в Синегорье я начал ходить в музыкальную школу в класс фортепиано. В Магадане её окончил, параллельно играя в обычной школе на синтезаторе, хотя мне всегда хотелось сесть за барабаны, но класса ударных у нас не было.
Лев Шибе
Основатель фамильной мастерской Schiebe Family
Я родился в Магаданской области, в посёлке Синегорье. Несколько тысяч жителей, прямо на побережье Колымы, чуть выше — Колымская ГЭС. Такая вот атмосфера. Правда, пробыл я в ней недолго — в школу пошёл уже в самом Магадане.
Тогда же в моей жизни появились лыжи. Мои родители — геологи — каждое лето ходили в экспедиции, а зимой гоняли на лыжах, старых таких, ещё советских. И я с ними. Вообще, это была распространённая история в нашей области. На лыжах стоять умел практически каждый. Так что меня записали в Спортивную школу олимпийского резерва по лыжным гонкам имени Елены Вяльбе. Занимался там лет шесть. У нас были крутые олимпийские трассы, регулярно ездили на областные соревнования. Я даже что-то выигрывал на них. Правда, дальше дело не пошло. Мастера спорта я так и не защитил.
Лыжами дело не ограничивалось. С детства со мной была и музыка. Ещё в Синегорье я начал ходить в музыкальную школу в класс фортепиано. В Магадане её окончил, параллельно играя в обычной школе на синтезаторе, хотя мне всегда хотелось сесть за барабаны, но класса ударных у нас не было.
А ещё был английский. С первого класса ходил к репетитору, плотно занимался. К тому же мама работала в канадско-американской геологоразведочной компании, которая занималась разработкой месторождений. Я, кстати, работал там же между первым и вторым курсом помощником геолога.
«Моя мама хорошо знала английский язык. У нас дома практически на каждом предмете было написано, как он называется на английском. Для меня знание языка стало каким-то естественным. В общем, жизнь в Магадане протекала насыщенно»
В 2002 году я переехал в Санкт-Петербург. Поступил в университет на юриста. После переезда лыжи сразу пропали из моей жизни. Зато музыкальная составляющая только усилилась. Я уже на первом курсе познакомился с ребятами, у которых была своя совсем начинающая группа. Познакомились в университете на каком-то студенческом собрании. Я сидел и настукивал пальцами ритм — привычка, которая со мной и сейчас, и которая раздражает многих моих знакомых. Мне сказали, что я держу неплохой ритм и пригласили в группу барабанщиком. На мои опасения — я ведь никогда не играл на ударных — мне ответили, что они все тоже только начинают.
«Мы нашли репетиционную точку на севере Санкт-Петербурга. Поиграли там две недели, и ко мне подошёл владелец этой точки. Он спросил, сколько лет я уже занимаюсь ударными. Тогда окончательно понял, что это моё»
А ещё был английский. С первого класса ходил к репетитору, плотно занимался. К тому же мама работала в канадско-американской геологоразведочной компании, которая занималась разработкой месторождений. Я, кстати, работал там же между первым и вторым курсом помощником геолога.
«Моя мама хорошо знала английский язык. У нас дома практически на каждом предмете было написано, как он называется на английском. Для меня знание языка стало каким-то естественным. В общем, жизнь в Магадане протекала насыщенно»
В 2002 году я переехал в Санкт-Петербург. Поступил в университет на юриста. После переезда лыжи сразу пропали из моей жизни. Зато музыкальная составляющая только усилилась. Я уже на первом курсе познакомился с ребятами, у которых была своя совсем начинающая группа. Познакомились в университете на каком-то студенческом собрании. Я сидел и настукивал пальцами ритм — привычка, которая со мной и сейчас, и которая раздражает многих моих знакомых. Мне сказали, что я держу неплохой ритм и пригласили в группу барабанщиком. На мои опасения — я ведь никогда не играл на ударных — мне ответили, что они все тоже только начинают.
«Мы нашли репетиционную точку на севере Санкт-Петербурга. Поиграли там две недели, и ко мне подошёл владелец этой точки. Он спросил, сколько лет я уже занимаюсь ударными. Тогда окончательно понял, что это моё»
В дальнейшем я поменял где-то пять коллективов. Тогда это было модно — играть в какой-то группе. Правда, всё было довольно кустарно, доступа к хорошим инструментам почти ни у кого не было. Мне хотелось играть панк. Это направление тогда было активным, драйвовым. Главными вдохновителями были Blink-182, Sum 41, а начиналось всё ещё в Магадане с Долорес О’Риордан и The Cranberries.
Самым серьёзным коллективом в моей жизни стала группа Eidos. Нас было восемь человек, играли что-то между HIM и Nightwish. Такой love-metal с академическим вокалом. Не могу сказать, что это было прям моё, но мне нравился подход, подача, что сами пишем музыку, поём на английском. Да и коллектив был дружный.
С этой группой я очень серьёзно вырос как музыкант. Тогда барабанщики на сцене просто играли, не более. Я же делал шоу, перформанс. Подсмотрел всякие фишки, движения, приёмы у своего единственного кумира — Трэвиса Баркера (барабанщик групп Blink-182, +44, Box Car Racer и других — прим. SCAPP). Это выглядело необычно и привлекало внимание.
Мы с Eidos записали парочку альбомов. Нас начали приглашать в Москву, за концерт могли заплатить в районе 15 000 рублей — по тем временам это было приличной суммой. Мы даже попали в эфир канала СТС. У них тогда был какой-то свой аналог America’s Got Talent. Там, правда, мы не прошли даже во второй раунд. Зато попали в финал Всероссийского фестиваля тяжёлой музыки. Причём не просто попали, а были на голову выше всех в финале. Но, увы, нас засудили.
«Всё дело было в том, что мы пели на английском, а все остальные — на русском языке. В жюри был Князь из группы «Король и Шут», которому это не понравилось. Поэтому победу присудили другой группе, хотя весь зал беспрерывно скандировал наше название. Это было невероятно приятно»
Примерно тогда же меня позвали играть в одну группу из Хельсинки. Ко мне после концерта в Санкт-Петербурге подошёл продюсер этой группы и сделал предложение. Их тогда уже крутили по радио в Германии — очень хороший знак для любой начинающей группы. К сожалению, я тогда этого не знал и отказался. Не хотелось бросать друзей, к тому же я считал своим долгом перед родителями закончить учёбу. Как оказалось, это было ошибкой, так как через год наша группа распалась. Причины были банальны: у кого-то появилась семья, кто-то нашёл более стабильную работу. Сложно удержать восемь человек в одном ритме, направлении, особенно в музыке.
Окончил университет, группа распалась. Возник вопрос — что дальше? Я немного поработал по специальности, устроившись юристом в лизинговую компанию, но практически сразу понял, что это не моё. Уволился и абсолютно спонтанно пошёл работать в питерский бар «Король Плющ», один из самых старых в городе. Меня привлекала барная атмосфера, а бармен казался тем, кто рулит всей тусовкой. Это был человек, на которого приходили, который должен был знать всё, что происходит в городе, да и в мире. Хотелось оказаться на этом месте. Но в мою первую смену меня поставили гардеробщиком. Получил за это 500 рублей. Потом пробыл три месяца официантом, а спустя ещё два месяца обучения и работы помощником стал уже барменом. На этом карьерный рост не остановился и я «дослужился» до старшего бармена. Всего в «Король Плющ» я проработал около трёх лет, тогда мне казалось, что это один из лучших периодов в жизни.
С тех пор я был поглощён ресторанным бизнесом. После закрытия «Король Плющ» меня позвали в ресторан «Паруса», затем был причастен к открытию ещё нескольких проектов. А в 2013 году возник вариант с Сочи. Позвали помогать с запуском Radisson Collection Paradise Resort & Spa Sochi в Имеретинке. Мне как раз к тому моменту поднадоел Санкт-Петербург со своей непогодой, постоянной серостью. Подумал, что это хороший вариант.
«Приехал в Сочи 13 октября 2013 года. Попал в жёсткую стройку. До Олимпиады оставалось меньше полугода, и мне казалось невероятным, что всё успеют доделать. Но как-то получилось. Мы запустили отель 6 декабря — первыми из всех и единственными, кто уложился ровно в срок»
Олимпиада — это круто. У нас жили главы всех крупных компаний, типа NBC, Visa. Это был невероятный опыт. Увы, после Олимпиады отель не нуждался в таком количестве сотрудников. Меня хотели оставить, но из солидарности я ушёл вместе со своей командой.
После позвали бренд-бар-менеджером в холдинг «Волшебная история», где я познакомился со своей будущей женой Анной. Аня работала на Олимпиаде, отвечала за питание в Олимпийском парке. Затем её позвали руководителем проектов в «Волшебную историю», где мы и встретились. А после распада «Истории» уже вместе ушли в сеть Ays.
Там Аня вновь занималась службой питания, я же стал руководителем отдела маркетинга и развития, а также гендиректором ресторана «Груша». Проводили New Star Camp, фестиваль «Бугель-Вугель». Было весело. Правда, вскоре Аня ушла в декрет. С него она уже не вернулась, так как мы загорелись идеей создать что-то своё.
Мы думали, чем заняться. Вспоминали, что нам обоим приносит удовольствие в работе. Поняли, что больше всего нам нравится видеть результат своего труда. Нечто такое, что можно буквально потрогать руками.
Наибольший энтузиазм проявляла Аня. В школе она была отличницей — в отличие от меня, троечника — выиграла олимпиаду по дизайну костюма и конструированию моделей. Благодаря этому смогла поступить в университет по гранту. Правда, там сложилась забавная ситуация: Аня думала, что её будут обучать на преподавателя труда для девочек, а вышло так, что для мальчиков. Поэтому она проходила устройство токарных станков и прочую технику. В общем, благодаря этому у неё появилась мечта шить, работать руками, пока не засосало в управленческую деятельность. После декрета эта мечта у неё возникла вновь.
«У нас родилась дочь и мы подумали, что было бы классно начать шить детскую обувь из кожи. Мне кожевенное ремесло всегда казалось каким-то волшебством, хотелось овладеть им, хотя бы как хобби. К тому же, это перекликалось с мечтой Ани. Так мы решили открыть свою мастерскую»
Незадолго до этого мы ездили в Германию к родственникам и влюбились в их локальные мастерские. Там ремесло передаётся из поколения в поколение, а всё устроено как-то очень уютно и по-семейному. Нам захотелось повторить это у себя. Поэтому и выбрали в качестве названия нашу фамилию Шибе, только написали её по-немецки. Кстати, это фамилия жены, которую я решил взять. Мне хотелось избавить её от всех этих хлопот со сменой документов. До этого я носил фамилию Егоров, но стал Львом Шибе.
Купили готовый бизнес в Сочи, хотя по факту это было только оборудование. Насчёт локации у нас не было сомнений — к тому моменту мы уже окончательно приросли к Красной Поляне, пустили здесь корни. Нашли в посёлке помещение, которое нам понравилось, перевезли туда оборудование и запустились 1 декабря 2019 года.
Мы начали пробовать шить обувь, но довольно быстро поняли, что мечты мечтами, но зарабатывать тоже надо. Решение пришло довольно быстро. Когда мы работали в ресторанной сфере, то очень часто сталкивались с тем, что пошив формы — это та ещё проблема. К тому же, у нас осталось огромное количество знакомых в индустрии. Так мы решили сделать упор на униформу.
«Первые заказы основывались исключительно на доверии. Мы никогда не занимались ничем подобным, но люди знали нас. Знали, насколько мы ответственны. И просто верили в нас. А я понимал, что права на ошибку нет. В Сочи нет возможности облажаться — это сразу же разлетится по всему городу»
Нам сильно помог большой ресторанный опыт. Там, где допускали промахи, включали сервис. Не сошлось что-то где-то — меняем. Надо приехать замерить — без проблем. К тому же, мы очень сильно заморочились с качеством, выискивая только лучшую кожу и ткани. Да, из-за этого было сложно конкурировать с большими фабриками, которые могли шить тоннами и по низкому прайсу. Но нашлись те, кто были готов платить за качество и индивидуальный подход. Причём таких оказалось очень много: «Атлас», Cocos, «Баран-Рапан», все бары Harat’s, «Кофефорния», «Магеллан», «Груша», Red Fox, «Сахалин» — за год, кажется, мы обшили чуть ли не пол города. Я как-то хотел составить презентацию, где указал бы в конце наших партнёров — они не поместились у меня и на трёх страницах.
Кроме прочего, у нас было желание приносить пользу и жителям посёлка. Так мы открыли направление ремонта одежды, реставрации, пункт приёма химчистки, стали забирать одежду на утилизацию. А ещё в нашей мастерской просто очень уютно: виниловый проигрыватель, чай, кофе, классная атмосфера.
«Довольно быстро у нас появился свой бренд одежды GAZ by Schiebe. GAZ — это аббревиатура из имён наших дизайнеров — Аси Гордон и Анастасии Зифир. В рамках этого направления мы делаем одежду поляна-стайл. Это когда в чём проснулся, в том и вышел из дома».
Забавно получилось: я открывал мастерскую, чтобы начать делать что-то своими руками, а в итоге по большей части вновь занимаюсь управленческой работой. Но стараюсь день-два в неделю уделять кожевенному делу. Уже создаю обложки для паспортов, ремни (они, кстати, пользуются огромным спросом), скрутки для поваров. Не забываю и о нашей мечте начать делать детскую обувь. Верю, что мы обязательно к ней вернёмся.
Мне очень нравится то, чем занимаюсь сейчас. Ощущаю себя на своём месте. Но, если честно, немного скучаю по барабанам. У меня дома есть палочки, задумываюсь о том, чтобы купить электронную установку. И начать заниматься хотя бы для себя.
Что для тебя значит «умный и свободный»?
Умный человек для меня — это тот, кто исключительно точно, без сомнений, осознаёт великую ценность каждого дня, поэтому не тратит время впустую. А вот свободный — в наше время это слово связано только с финансовым благосостоянием и крепким здоровьем — именно эти два показателя определяют уровень твоей свободы.
Figuring Out the appropriate KPV peptide dosage is crucial
for maximizing its therapeutic benefits whereas minimizing
potential side effects. The optimal dosage can differ depending on the precise condition being treated, the patient’s general
health, and their response to the peptide.
Usually, KPV is administered in low doses, as even small quantities can yield vital anti-inflammatory and healing effects.
Researchers usually start with conservative dosages in clinical trials to ensure safety
and progressively regulate based mostly on the noticed outcomes.
KPV peptide’s ability to modulate the immune system
without entirely suppressing it also makes it a valuable software for managing immune-mediated inflammatory diseases.
Nevertheless, if any of those persist or increase over time, the dose can be modified, or the peptide may be discontinued in session with
a doctor. One key query often asked is, ‘How do I decide the right peptide dosage for my
goals? ’ It’s essential to consult with a healthcare supplier or a qualified skilled before starting any peptide routine to receive personalised
steerage primarily based on your specific wants.
Ipamorelin is a synthetic peptide that’s known for its ability to stimulate
the release of growth hormone. This peptide
is often administered by way of subcutaneous injections,
with dosages varying based on particular person targets and tolerance
levels.
First, the influence on collagen metabolism leads to
a decrease probability of creating a scar or maybe
a keloid. In addition, the anti-inflammatory
mechanism results in faster wound therapeutic by regeneration (the area is filled with useful tissue and never strange connective tissue).
The operate above could be essential in treating burns that have an effect on a big surface space as a result of it prevents infection due to its fundamental
impact. KPV also has antimicrobial properties and improves the fungal response, defending the patient from issues.
Due to modulations in the chemical structure, the
applying of KPV has a a lot lower threat of developing melanoma, freckles, and dysplastic mole changes, which MSH in any other case
has. Human intestinal epithelial cells (Caco2-BBE
and HT29-Cl.19A), and human T cells (Jurkat) were stimulated with
pro-inflammatory cytokines within the presence or absence of KPV.
TB500 promotes tissue restore, reduces inflammation,
and enhances restoration from accidents.
Analysis in wound therapeutic reveals KPV can pace wound therapeutic, scale back an infection, fight irritation, and lead
to better beauty results. These benefits occur at physiologic concentrations which
means KPV could help stop infection within the setting of great wounds like burns.
The KLOW Peptide Blend is a sophisticated, synergistic formulation that builds on the successful Glow Blend by including KPV, a peptide recognized for its anti-inflammatory properties.
Meet with a provider for a personalised evaluation and tailor-made peptide therapy
plan. Recovery Mix is run as a subcutaneous (SubQ) injection, with a 30G/31G syringe on the prescribed dosage.
Obtain solely notifications about new peptides, therapies and updates, no spam.
For more info, take a glance at this guide on peptide dosing, which presents insights
into secure peptide utilization. We usually are not a
compounding pharmacy or an outsourcing facility as defined beneath Sections 503A and 503B of the Federal Food, Drug, and Beauty
Act. By purchasing, you agree to use these merchandise solely
in accordance with all applicable legal guidelines and rules and assume full accountability for
his or her correct handling and use.
It helps scale back oxidative stress, soothe the intestinal lining, and promote microbiome stability—making it a practical option for delicate cases of leaky
gut, bloating, or long-term GI upkeep. «..decision of irritation is further crucial to prevent the development of a chronic inflammatory course of that finally could lead to hypertrophic scar and keloid formation (v. i.). Such chronic skin wounds are characterised by a proinflammatory phenotype, that is presence of macrophage infiltration, TNF immunoreactivity and neutrophil infiltration. Klow builds on the unique Glow formulation by adding KPV, a peptide broadly studied for immune modulation and barrier integrity. Whereas Glow targeted on collagen support and tissue recovery, Klow peptide expands this scope to incorporate epithelial and systemic inflammation analysis.
Irradiated fibroblasts treated with GHK confirmed development dynamics similar to non-irradiated control cells. GHK-Cu stimulates collagen synthesis at picomolar to nanomolar concentrations[8]. The peptide increased decorin manufacturing by 302% and stimulated glycosaminoglycan accumulation in pores and skin fibroblasts. TB-500 acts as a potent endothelial cell chemoattractant, stimulating 4-6-fold will increase in HUVEC migration[4]. The peptide’s seven amino acid sequence LKKTET exhibits activity at approximately 50 nanomolar concentration. Until accepted by the broader medical group, security is paramount when sourcing for analysis.
When contemplating peptide therapy, it is essential to take into account personal well being conditions, medical history, and particular requirements. The information offered right here is for academic functions only and should not be seen as a alternative for professional medical steering. KPV presents powerful help for inflammatory and autoimmune conditions, intestine health, wound therapeutic, and skin regeneration. While still in the analysis phase, it reveals great promise for those looking for aid where conventional choices fall short. This info is designed for researchers, clinicians, and individuals excited about peptide science.
Start with a single compound, monitor your response, and layer in others steadily. For finest outcomes and safety, seek the guidance of a supplier skilled in peptide therapies. You can attain our customer support group through our contact web page on the website or by emailing us at We are right here to assist you with any questions or issues you would possibly have.
The statements and the products of this company are not supposed to diagnose, deal with, cure or prevent any disease. All peptide analysis merchandise on this web site are for analysis and development use only, and not meant for human use. Peptides are quickly gaining consideration in fashionable drugs for his or her therapeutic benefits. A small however powerful peptide recognized for its anti-inflammatory and infection-fighting properties. As a spinoff of the α-MSH hormone, KPV carries lots of its anti-inflammatory benefits, with out many of the unwanted effects.
References:
https://vidstreamr.com
hgh fragment 176 191 kaufen
References:
https://gratisafhalen.be/author/windowiron3
winstrol steroids
References:
git.prime.cv