Евгений Кулагин — современный российский режиссёр и хореограф, трижды лауреат театральной премии «Золотая маска», основатель компании Dialogue Dance и арт-площадки СТАНЦИЯ. Он сотрудничает с «Гоголь-Центром», «Театром Наций» и «Московской школой кино». Осенью этого года Евгений выступил в качестве режиссёра-постановщика премьерного спектакля «Женитьба» в «Новом театре» Сочи.
Последние семь лет вы работаете в соавторстве с Кириллом Серебренниковым над спектаклями и операми, чему вас научил художественный руководитель «Гоголь-центра»?
В первую очередь работа с Кириллом подарила мне тотальную свободу в творчестве. У художников часто бывает недоверие к самому себе, к своим проектам и какое счастье, что это совершенно не касается команды «Гоголь-центра». Наши спектакли всегда на стыке разных жанров искусства, и это само по себе своего рода риск и эксперимент. Мы знаем, что лучше сделать и понять, что это не работает, чем ходить и сомневаться в своих художественных решениях. Конечно, приходится где-то спорить, но в целом у нас с Кириллом единый понятийный аппарат. Что позволило нам даже в этот непростой период (дело «Седьмой Студии» и домашний арест — прим. ред.) не только завершить съемки картины «Лето», но даже поставить спектакли и несколько опер за рубежом.
Люди с таким бэкграундом никогда не занимались культурной жизнью Сочи. Почему вы решили принять участие в перезагрузке регионального театра?
Во-первых, я сторонник децентрализации. Когда мы приехали с Иваном Естегнеевым в крохотную Кострому, никто и предположить не мог, что через некоторое время город на 300 тысяч человек станет центром современного танца России. Игнорируя всякий скепсис, мы создали компанию Dialogue Dance и начали развивать и популяризировать современный танец. В итоге именно в Костроме мы поставили спектакли, за которые трижды получили «Золотую Маску» — высшую театральную профессиональную награду России. Но даже не это важно. Важно то, что мы выпускали спектакли, которые шли с аншлагом. И когда, например, начали проводить российский фестиваль современного танца «ЦЕХ», в Кострому тогда приехали буквально все, все представители профессионального сообщества contemporary dance России. Это к тому, что не обязательно быть Москве и только в Москве. Децентрализация равномерно развивает страну. Это как театральные гранд-события Франции проходят не в Париже: в июле все едут на крупнейший театральный фестиваль в Авиньон (небольшой городок на 100 тысяч человек), а потом — в такой же миниатюрный Экс-ан-Прованс на оперный фестиваль. Ну, и во-вторых, меня не пугает слово «региональный». У нас с Иваном есть фраза: «Голливуд — там, где мы», — и это очень помогает делать проекты на «высоких скоростях» не только в столице.
Вы думали над тем, чтобы «Новый театр» в Сочи стал центром притяжения для людей из других городов?
Безусловно. Мы приезжаем в Екатеринбург ради «Ельцин Центра», так почему бы не прилететь в Сочи ради отличной постановки? Тем более, что сейчас это будет больше, чем театр. После реконструкции не осталось никаких признаков бывшего ночного клуба. Человека при входе встречает современное пространство без неоновых подсветок и былых атрибутов ночной жизни. Совсем недавно театр в лице нового директора Елизаветы Якимовой получил поддержку администрации города в вопросе организации летнего сада в фойе театра. И это ещё один шаг к тому, чтобы разбить привычный сценарий передвижения зрителя из точки A в точку Б. В летнем саду будет кафе для общения с друзьями и размышлений об увиденном. А сам новый театр превратится в большой мультижанровый культурный центр, где будет место и кино, и музыке, и лекциям самой разной тематики. Важно также воспитать привычку ходить на спектакли, и тогда мы сможем проводить на базе «Нового театра» фестивали, лаборатории танца, изучать весь объём выразительных средств в школе для зрителя, а в воскресной школе знакомить с артистами детей.
Звучит масштабно — есть одно «но»: жители Сочи устали от антреприз и, кажется, разочаровались в местных театральные постановках.
Считаю, что театр должен заставлять думать и приносить удовольствие одновременно. Всё театральное искусство невозможно уложить в категории «нравится»/«не нравится». Так можно сказать про мороженое, но не про театр. Он либо взволновал, либо нет, и зритель голосует за это рублём. Несмотря на то, что в наших планах делать смелый театр, открытый для разных жанров, мы начали с пьесы классической — «Женитьбы» Гоголя. Пусть это не пугает. Например, репертуар «Гоголь Центра» сплошь и рядом состоит из классики, просто она рассказана современным языком театра. В Сочи я повторил такой же ход и задействовал по максимуму всех актёров уже сложившейся локальной труппы.
Вы здесь в первую очередь режиссёр-постановщик. Ждать ли зрителям в Сочи пластических экспериментов?
Конкретно в этот раз — нет. Но многие думают, что если нет танца, значит, и хореограф не поработал. Но на деле хореография — это не только танец, а целая пластическая партитура — форма движения и существования актёра в спектакле. Сейчас каждый драматический режиссёр работает с хореографом как с художником по движению, то есть с тем, кто помогает артистам раскрывать свой образ. Да, я не ставлю конкретные позы, но я работаю на другом уровне, чувствуя возможности каждого и стараясь раскрыть потенциал артиста. Уверен, что зрительский потенциал в городе тоже огромный, поэтому с радостью приглашу всех горожан и туристов на наши спектакли, которые будут проходит в «Новом театре» с осени.
