Болотный бич: Как Сочи справился с малярией

Издревле благословенная земля Восточного Причерноморья славилась мягким тёплым климатом, но ложкой дёгтя всегда была малярия — тропическая лихорадка, косившая местное и пришлое население тысячелетиями.

История вопроса

В трудах античных, арабских, турецких историков и географов можно встретить множество упоминаний, что местное население Восточного Причерноморья выглядело болезненно, лица были опухшими и пожелтевшими, селезёнки были большими, и аборигены жили, как правило, недолго, не доживая до глубокой старости.

Этот факт всегда был связан с наличием заболоченных местностей в прибрежных низинах и долинах рек. До конца XIX века практически никто не ассоциировал заболевание малярией с комарами. Причиной чаще всего называли ядовитые испарения болот, реже — папоротники, летучих мышей, пауков. С началом освоения Российской империей Абхазии (с 1804 года), а затем Западной Черкесии (с 1828 года) познакомились с малярией и русские.

Вот что писал о своей службе в Гагрском гарнизоне, созданном в 1830 году, декабрист Бестужев-Марлинский: «В этом ущелье (Гагринском) лихорадка свирепствует до того, что полтора комплекта в год умирает из гарнизона, а остальные не иначе выходят как с смертоносными обструкциями или водянкой. Одним словом, Гагра значит смертный приговор». В те времена считалось нормой, что за три-четыре года из-за болезни полностью сменялся гарнизон, к примеру с 1830 по 1833 год из батальона, насчитывавшего 640 человек, в живых осталось только 100. От лихорадки погибали не только в Гагре: в Абхазии самыми гиблыми местами считались Сухумский и Пицундский гарнизоны, в Черкесии — Адлерский (Святого Духа).

Считается, что коренное население хоть и не сумело полностью избавиться от малярии, но умело снизить её губительное воздействие. Черкесы предпочитали селиться в предгорьях, а самые болотистые места, в том числе пересыхающие русла горных речек, они забрасывали мешками с песком. Земли в заболоченных участках они обрабатывали ранней весной, чтобы собрать урожай только осенью, либо нанимали наивных землепахарей из других регионов. Среди же приморских черкесов существовала практика строительства домов на сваях. Интересно, что у абхазов, живших в Колхидской низменности, как показывали исследования начала XX века, сформировался определённый иммунитет к малярии. Неоднократно переболев в детстве всеми видами малярии, они переставали быть восприимчивыми в последующем возрасте. Так, у жителей Гальского района в Абхазии (где не было депортаций и переселенцев) самый высокий процент заболеваемости приходился на детей до 5 лет, самый низкий — на взрослых старше 40.

С 1864 года в Западной Черкесии, чуть позже в Абхазии начались процессы, которые позже назовут махаджирство — насильственное переселение коренных народов на новые для них земли, преимущественно в Турцию или Закубанье. На освободившиеся земли хлынули крестьяне из многочисленных губерний Российской империи, не знавшие лихорадки и не умевшие с ней бороться. В результате погибли десятки тысяч людей. Часть, отчаявшись из-за лишений и болезней, вернулась на родину. Те же, кто выжил и остался, со временем адаптировались.

С развитием курорта и ростом необходимости избавить людей от страшной напасти в Черноморскую губернию в 1904 году была направлена малярийная комиссия медицинского общества им. Пирогова во главе с доктором В. Берестневым. Комиссия работала несколько лет, обследовала жителей сёл Пиленково (ныне Цандрипш в Абхазии), Гагра, Весёлое, Отрадное (ныне в черте города Гагра). Количество заболевших малярией составляло до 90 %.

В том же 1904 году сочинский врач Аркадий Гордон обследовал селения по течению Мзымты — Молдавка (ныне Молдовка), Дзирхи (ныне Монастырь), Медовейская (ныне Медовеевка) и Красная Поляна. Результаты были интересными: количество заболевших уменьшалось по мере удаления от русла Мзымты и берега Чёрного моря. Так, в Красной Поляне не было выявлено ни единого заболевания. Тот же Аркадий Гордон впоследствии констатировал, что основной очаг заболевания в центральном Сочи был на улицах вдоль реки, в частности Большой Приреченской (ныне Роз).

Последствия малярии были губительны: жители выглядели измождённо, у подавляющего числа инфицированных наблюдалось разбухание селезёнки (что визуально выражалось в опухшем животе), у беременных часто случались выкидыши, умственное и физическое развитие селян было на низком уровне — взрослые мужчины выглядели юношами. В связи с этим в ряде районов Черноморской губернии не происходила вербовка молодёжи в армию. У детей на лице было написано безразличие. Из-за малярии всю первую половину XX века дети в Абхазии и частично в Сочи начинали учебный год только в октябре.

В последующие годы пироговская комиссия обследовала и другие районы Черноморской губернии: в Очамчире было выявлено 60 % заражённых, в Гали — 69,2 %, в Тамыше — 73,1 %, в Сухумском районе — 60,5 %, в Гудаутском районе — 74,9 %, в Сочи — 49,8 %. Результатом работы экспедиций было создание в Сухуме и Сочи малярийных комиссий. Помимо просветительской работы эти комиссии бесплатно раздавали дешёвый хинин.

Кто виноват

Как уже писалось выше, в прибрежной части Сочи и Абхазии существовала масса заболоченных участков, вызванных весенними разливами рек в приустьевой части. Такие участки зачастую располагаются ниже уровня моря и защищены от него наносами гальки. В Сочи такими участками были прежде всего Имеретинская низменность, устья рек Хоста, Сочи, Шахе и Псезуапсе. Мелкие речки, склонные к образованию затонов вследствие пересыхания русел, также таили в себе угрозу размножения комара. Ещё одним источником малярии были родники, свободно разливающиеся по лугам и провоцирующие рост болотной растительности. Не будем забывать и об обилии осадков, которые выливаются дождями в весенний период. Важным фактором распространения комаров учёные называли также дуплистость кавказских деревьев — особенно грабов, каштанов и дубов.

Впрочем, способствовали развитию малярии не только природные условия. Отсутствие водоснабжения и канализации вынуждало сочинцев и абхазов пользоваться бочками и цистернами с дождевой и ручьевой водой. Когда она застаивалась, лучшей среды для размножения анофелеса нельзя было представить. Сказывалась также и особенность дорожного строительства: рядом с железнодорожным полотном и шоссейными дорогами были каналы-водоотстойники (вспомните, например, канал в Молдовке вдоль главной улицы). Удивительно, но своё недоброе слово сказало и сельское хозяйство: для цитрусоводческих хозяйств строили оросительные каналы, а для табачного производства — так называемые «табачные ямы», где собиралась дождевая вода, необходимая для полива табака. В 1930-е годы учёные подсчитали, что 75 % водоёмов на черноморском побережье, где водились комары, — искусственного происхождения.

Что такое малярия

Малярия — инфекционное заболевание, характерное для жарких регионов. В 1880 году французский врач Шарль Лаверан, работавший в Алжире, нашёл истинную причину заболеваний малярией — одноклеточный организм-паразит Plasmodium. Позже учёные доказали, что основным разносчиком паразитов являются комары рода Anopheles.

Из 10 видов анофелеса в Восточном Причерноморье водилось пять. Комары начинали окрыляться в конце февраля – начале апреля (в зависимости от установления тёплой погоды), а сами паразиты формировались к маю и продолжали заражать вплоть до октября. Пик заражений приходился на конец августа — начало сентября, когда в комарах количество паразитов достигало максимума. В зависимости от вида малярийного паразита поражённые жители заболевали трёхдневной малярией (лёгкая форма, повышение температуры на каждый третий день), четырёхдневной малярией (лёгкая форма, повышение температуры на каждый четвёртый день) либо тропической малярией (тяжёлая форма с летальным исходом или серьёзными осложнениями).

Тропическая малярия фиксировалась в основном только в самые жаркие месяцы и в прибрежной части Сочи и Абхазии. В зависимости от типа малярия могла протекать у больного от года до полутора лет, после чего он выздоравливал, если не заражался повторно (то есть никаких антител изначально не возникало). Если лето было жарким (1933, 1936, 1943 годы, например), то эпидемия малярии происходила неизменно, если холодным — количество заболеваний снижалось.

Борьба за жизнь

Бороться с малярией всерьёз взялись в Советское время (до революции ограничивались лечением хинином и дренированием лихорадочных болот). Связано это было с тем, что с 1921 по 1926 год на юге Советского Союза случилась настоящая эпидемия малярии, унёсшая жизни двух десятков тысяч людей. Боролись разными способами. Как показала практика, проще было не лечить малярию, а избавиться от разносчика. С установлением советской власти каждое предприятие должно было создать малярийный пункт, а в колхозах и совхозах специальные бригады были призваны окружать территорию водоотводными каналами. На предприятиях была создана должность бонификатора — своеобразного ассистента фельдшера, который проводил антималярийную работу в подведомственном учреждении. Открывались диспансеры и «тропические станции».

Самым эффективным способом борьбы на первом этапе был отказ от всех водосборных водоёмов. В Сочи, Адлере, Гагре и других городах домовладельцев насильственно заставляли сливать воду из колодцев, бочек, прудов. В 1920-е годы бонификаторы стали бороться и с дуплами — те либо вырубались вместе с деревьями, либо цементировались. Убедившись в эффективности мер, местные курупры стали периодически проводить подобные мероприятия. Но стоило чуть расслабиться, как мелкие очаги малярии вспыхивали снова и снова.

Начиная с 1930-х годов в низинах стали рыть каналы, выводящие избыток влаги из заболоченных участков, а также нагорные каналы, собиравшие воду, которая стекала с высот. Такие мелиоративные каналы до сих пор остались в Имеретинской долине. Дренаж позволил снизить горизонт воды в приустьевых озёрах. Практиковалось и тотальное осушение городских луж, в частности знаменитого пустыря в центре Сочи, где сейчас разбит Комсомольский парк, или болота на месте Маяцкого района Сухума. Сажались водосборные деревья (эвкалипты, болотные кипарисы, платаны), строились канализации и водопровод.

Примерно с 1934 года в бой против малярии была брошена нефть. Берега мелких речушек и озерца подвергли нефтеванию — покрытию поверхности тонким слоем нефти. Впрочем, нефтевание было запрещено в городах, поскольку могло отравить грунтовые воды. К тому же нефть была дорогостоящим продуктом, а на 100 гектаров требовалось 400 тонн нефти.

Среди самых забавных способов профилактики малярии можно назвать разведение скота. Бонификаторы объезжали курорты и вынуждали местных жителей или руководство селений заводить кроликов или крупный рогатый скот (как, например, в отдельных сёлах Адлерского района или абхазской Мюссере). Дело в том, что малярийный комар кусает всех теплокровных, но особенно любит кровь рогатого скота. Поэтому для него человек — только запасной вариант, если он не найдёт себе на ужин коровку. Примечательно, что плазмодии гибнут в крови скота, и тот не болеет малярией. Из-за этого в некоторых районах запрещали отгонное скотоводство (отгон скота на субальпийские луга в летний период), заставляя оставлять животных в стойлах. Говорят даже, что появление молочных хозяйств на Ареде и организация свиноферм на гнилых болотах в Новой Гагре — это тоже способ борьбы с малярией.

При советской власти в лечебных целях стали использовать вместо хинина сильные синтетические препараты советского производства — акрихин и плазмоцид. Они позволили снизить заболеваемость малярией (особенно четырёхдневной) в разы.

Малярийные станции были созданы в Сочи ещё в 1920-м году, в Сухуме — годом позже. Сочинскую станцию в 1923-м году возглавил замечательный врач Сергей Юрьевич Соколов, именем которого названа одна из улиц Сочи. Сочинская антималярийная станция работает и по сей день, расположена она на площади Искусств. В соседней Абхазии с 1922 года работал Николай Павлович Рухадзе. В 1923-м году ему полностью удалось избавить Гагру от малярии, за что он был отправлен за рубеж изучать заграничный опыт. В 1925 году он привёз в Абхазию из Италии североамериканскую рыбку гамбузию. Её стали выпускать в лужи и пруды в окрестностях Сухума, затем дальше, в частности в озеро Инкит рядом с Пицундой, в водоёмы Гантиади (ныне Цандрипш), в пруды в Новом Афоне.

Гамбузия оказалась чрезвычайно прожорливой: за сутки средневозрастная рыбка в лабораторных условиях поедала до 145 личинок комаров. Оказалась она и плодовитой, поэтому её популяции хватило и на местных змей, и на лягушек, и на свиней, которые любили лакомиться новой рыбкой. И осталось на то, чтобы гамбузия уничтожала личинки комаров. Бонификаторы развозили рыбок по районам, раздавали школьникам, которые не без озорства расселяли рыбок по всем водоёмам и лужам вокруг домов. Гамбузия с помощью разлива рек произвольно распространилась по территории всего Западного Кавказа. В результате гамбузирования заболеваемость снизилась в несколько раз.

Соколов позаимствовал рыбку для сочинских нужд, и с 1926 года борьба маленькой рыбки с личинками малярийных комаров началась и в Сочи. В прибрежных районах гамбузирование заменило другие средства борьбы с малярией. Использование гамбузии было крайне эффективным: к началу Великой Отечественной войны в крупных курортах Причерноморья заболеваемость снизилась до показателя в несколько человек за сезон. Уже в наши дни рыбке даже поставили памятник в Адлере. Но она не стала универсальным средством. Размножить гамбузию в многочисленных диких затонах и дождевых лужах не представлялось возможным, поэтому, несмотря на значительное снижение заболеваний, к 1933 году малярия оставалась. Оставалась и другая главная проблема борьбы с малярией: стоило ослабить хватку, перестать очищать каналы и выпускать гамбузию, как болезнь возвращалась. Что и произошло в 1943 году, когда из-за небывалой жары и военных тягот случилась очередная эпидемия малярии. Как напишет Джапаридзе в 1954-м году, «динамика свежих заболеваний обратно пропорциональна вниманию к малярии со стороны руководителей курортов».

После войны на курорте стали интенсивно применять яды. Вплоть до конца 1950-х на бывших больших болотах (Имеретинка, Пицунда, Колхидская низменность) происходили авиаопыления новым ядом ДДТ, доказавшим свою эффективность в борьбе с малярией, и химиопрофилактика так называемой «парижской зеленью»: четыре раза в месяц на протяжении шести-семи месяцев тёплой погоды осуществлялась обработка водоёмов. В городах, впрочем, яды практически не применялись, здесь использовали только гамбузию и дренаж. В итоге весь комплекс мер поспособствовал окончательному избавлению от некогда главной болезни Восточного Причерноморья. 1956-й стал годом окончательной победы над малярией: за этот год не было зафиксировано ни единого случая заболевания в Сочи.

В статье использованы труды П. Джапаридзе, С. Соколова, Н. Рухадзе, С. Хотко, К. Гордона, А. Гусевой