Эта история открывает серию статей о тех, у кого в списке увлечений не только дежурные кино и книги, но и занятия, требующие тяжёлых физических нагрузок и серьёзных финансовых вложений. В первом выпуске бизнесмен Александр Тертычный рассказал, как покорил высочайшие вершины всех континентов Земли.
Самое главное для первого восхождения, да и восхождения вообще, — физическая форма, ты должен активно заниматься динамическим спортом, бегать. Даже если у тебя будет лучшее оборудование, но при этом лишний вес, — ты не поднимешься.
Ещё буквально пять лет назад на моём счету не было ни одного похода в горы. Интересоваться данной темой я стал после того, как услышал от своих знакомых про треккинговые туры в Гималаях. Зашёл в интернет, изучил предложения. Меня устраивало всё, кроме их длительности: туры в Гималаи занимают 18–20 дней, а я тогда работал руководителем огромной компании и не мог бросить бизнес на три недели. Поиски более краткосрочного варианта привели меня к Килиманджаро.
Килиманджаро — отличный вариант для новичков: хорошая организация, довольно безопасный маршрут, с которого в любой момент можно сойти, низкая стоимость. За год здесь восходит около 40 000 человек. Идеальные условия и по времени — маршрут занимает неделю, ещё дня на три можно съездить на сафари. Так, осенью 2013-го я запланировал своё первое восхождение. Сейчас понимаю, что без какого-либо опыта сразу лезть на вершины — нормально, хотя тогда это казалось дикой авантюрой. Самое главное для первого восхождения, да и восхождения вообще, — физическая форма, ты должен активно заниматься динамическим спортом, бегать. Даже если у тебя будет лучшее оборудование, но при этом лишний вес, — ты не поднимешься.
На Килиманджаро я взял с собой сына Диму, тогда ему было 12 лет. Посчитал, что для парня это будет полезным опытом. Разумеется, предварительно посоветовался с врачом и гидом. Столь юные альпинисты — пусть и редкая, но вполне реальная история, тем более Дима с раннего детства активно занимался спортом, играл в футбол.
Африка, Танзания, — первым впечатлением стало удивление от того, насколько всё здесь не соответствует представлениям. Точно такие же люди, огромное население, среда очень похожа на Россию 90-х, вдоль дорог множество деревянных ларьков с различной продукцией. Жили мы в придорожных отелях, три-четыре звезды стоимостью 100 долларов за сутки. Восхождение начиналось с высоты 2 000 метров. С нами были гид-профессионал и портер, который нёс вещи, — у нас остались лишь нетяжёлые рюкзаки на килограммов десять.
Как происходит восхождение? Встаёшь рано утром, завтракаешь, приступаешь к преодолению очередных метров — и так пять дней. Низкая скорость восхождения обусловлена не только сложностью, но и плавной акклиматизацией. Горная болезнь начинается уже с 3 000 метров: одолевают тошнота, головная боль. Сыну стало плохо на высоте 4 000 метров, он даже плакал. Это не туристическая прогулка, как может показаться со стороны, каждая новая высота — серьёзная работа над собой.
Больше всего впечатляет, конечно, природа. Во время восхождения она постоянно меняется. На высоте 3 000 метров кругом тишина, камни и мох. Кажется, что ты на Луне. Базовый лагерь, с которого начинается штурм вершины, находится на высоте около 5 000 метров. Обычно он выглядит как интернациональный палаточный городок, в котором множество интересных, зрелых людей со всего мира. Но в тот раз наша поездка пришлась на сезон дождей, поэтому в лагере было, наверное, палаток пять, не более.
Горная болезнь начинается с 3 000 метров: одолевают тошнота, головная боль. Сыну стало плохо на высоте 4 000 метров, он даже плакал.
Восхождение на вершину было запланировано на шестые сутки. Мы вышли в час ночи — днём погода меняется, может случиться облачность, поэтому вернуться в лагерь было необходимо до обеда. Нам оставалось пройти всего около километра, но начался снег — достаточно редкое явление для Килиманджаро. Каждый шаг этой дистанции доставался нам с невероятным усилием. Было ощущение, будто ты робот или ленивец из «Зверополиса»: делаешь вздох, поднимаешь ногу, опускаешь её, выдыхаешь. В голове периодически возникала мысль бросить всё и пойти назад. Восхождение — это всего 20% физики, остальное — работа над собой, внутренняя борьба. Примерно в пять утра мы поднялись до Стелла Поинт на 5 700 метров. Это кратер вулкана, практически вершина. На 5 750 метрах Дима несколько раз терял сознание, и мы приняли решение спустить его с местным гидом. До вершины оставалось всего 30 минут.
5 895 метров. Ощущение эйфории. Вид не описать никакими словами. Забываешь даже о диком холоде. На вершине мы пробыли минут 30–40, сделали миллионы фотографий и поспешили назад. Альпинисты говорят, что восхождение заканчивается внизу. По статистике 80% опасных случаев происходит именно при спуске. Но обратный путь не только опасный, но и куда более быстрый, — маршрут, что мы преодолевали пять дней, при спуске занял у нас всего семь часов.
Следующим летом мы пошли на Эльбрус, но восхождение оказалось не самым удачным, так как на 5 000 метрах погода резко изменилась — подул сильный ветер, упала видимость. Гид предложил вернуться. Мы с сыном посовещались и решили прислушаться к совету более опытного альпиниста. После этого случая я принялся составлять серьёзную «горную» программу, в ходе чего познакомился с Александром Абрамовым, знаменитым российским альпинистом и руководителем проекта «Семь вершин». Суть программы заключается в покорении самых высоких вершин каждого континента. Я написал Александру, что хочу пройти эту программу вместе с ребёнком. Оказалось, что до нас подобное делал только один американец. Мы составили план, первой в списке стояла Пирамида Карстенз в Папуа — Новой Гвинее. Всё дело в том, что в Австралии нет высоких и сложных гор, поэтому в программе «австралийский» слот занимает именно Карстенз.
Еды в джунглях нет, нести всё необходимо с собой, поэтому на группу из пяти человек было около 30 носильщиков. Из-за этого, а также большого количества перелётов в рамках тура, восхождение на Карстенз является одним из самых дорогих — 15 000 долларов за человека.
Наверное, это была самая впечатляющая поездка за всё время. Перелёт в эту удивительную страну, где ещё в 80-е ели людей, а большая часть местного населения бегает по лесу с луками, занял больше суток. В горную деревню нас доставили на мотоциклах в сопровождении сотрудников полиции с автоматами. Оттуда мы должны были за пять дней пройти 55 километров по джунглям до базового лагеря. Мылись в горных реках, воду набирали из болота, а потом дезинфицировали её таблетками (не помогло, отравились гид и сын), жили в окружении потрясающей первобытной природы. Еды в джунглях нет, нести всё необходимо с собой, поэтому на группу из пяти человек было около 30 носильщиков. Из-за этого, а также большого количества перелётов в рамках тура, восхождение на Карстенз является одним из самых дорогих — 15 000 долларов за человека.
После джунглей сложностей не убавилось. Пирамида Карстенз — технически очень сложный подъём, на её вершине побывало всего около 3 000 альпинистов. Там есть отрезок, где между скалами просто натянуты верёвки, по которым тебя переправляют, а внизу пропасть. Весь подъём занял у нас часов семь-восемь. Дима стал самым юным из тех, кто покорял Карстенз, и мы поняли, что Эверест нам по силам.
Следующим летом мы предприняли вторую попытку покорить Эльбрус. Диме тогда чуть-чуть не хватило до вершины, а мой второй ребёнок, которому на тот момент было 9 лет, дошёл до высоты 4 700 метров. Год же мы завершили походом на Аконкагуа в Южной Америке. Это было одно из самых сложных восхождений. На 6 500 метрах Диме стало плохо, его рвало. На 6 700 мы вытащили всё лишнее из рюкзаков, а сын и вовсе оставил его там. Последние 200 метров были адские, добрались до вершины мы только в пять вечера, хотя выходили в пять утра.
Летом 2016-го мы в третий раз пошли на Эльбрус и, наконец, до вершины добрались уже все. В августе покорили Монблан, вторую вершину Европы после Эльбруса. Она технически сложнее — есть одно очень опасное место, где сверху летят камни, и каждый год там погибают люди. В один день с нами шёл немец лет 65, после восхождения мы прочитали в газете, что он улетел с гребня и разбился. Мы же поднялись на Монблан и спустились очень быстро, всего за 48 часов. Ну, а в декабре уже летели в Антарктиду.
Да, Антарктида, а, вернее, её Массив Винсон, тоже входит в программу «Семь вершин». Мы полетели туда через Чили, по пути «заскочив» на остров Пасхи, о котором я мечтал всю жизнь, посмотрели на легендарных истуканов. Перелёт в Антарктиду был уникальным: ИЛ-76 (единственный «большой» самолёт, который может туда доставить) казахстанской компании, взлётная полоса изо льда, которую специально намывают водой, чтобы образовалась корочка. Выходишь из самолёта и попадаешь в бескрайнее снежное поле.
Первой остановкой стал базовый лагерь американской компании, который является стартовой точкой для всех антарктических экспедиций. Он на удивление комфортный — огромные палатки, настоящие кровати, отдельная гигантская палатка-столовая. Мы катались на велосипедах по снегу и играли в волейбол. На следующий день на маленьком самолёте нас забросили на высоту 2 400 метров, оттуда и началось восхождение. Здесь нет носильщиков, но есть санки, куда загружается 70% груза. Температура на вершине –50 °C, так что фотоаппарата хватило всего на пять кадров. Домой, кстати, я вернулся за полчаса до наступления Нового года.
Далее по списку шла Денали, высшая точка Северной Америки. И здесь у нас случился юридический казус: так как Диме было всего 16 лет, мы не могли воспользоваться услугами гида по закону США, а вот «спортивное восхождение» без гида — пожалуйста. У нас была цель покорить все семь вершин до совершеннолетия сына, поэтому решили рискнуть.
На высоте 2 000 метров мы встретили двух российских альпинистов (одним из них был Александр Гуков, прошлым летом его спасали с горы Латок-1 в Пакистане). Они тоже впервые шли на Денали, и мы решили объединиться. Первые 10 километров пути — поле с ледяными трещинами, которые в глубину могут быть как сантиметров 50, так и десяток метров. Нам повезло, что до этого целый месяц шёл снег, он «забил» все трещины, и мы могли идти спокойно. К тому же нам очень повезло с погодой — всю неделю светило солнце. В итоге на шестой день мы уже поднимались на вершину, хотя обычно восходят на 18 сутки. Приключения нас ожидали на обратном пути.
Рано утром мы вышли из лагеря с намерением за день дойти до места, где нас заберут. Оказавшись в 10 вечера на том самом поле с ледяными трещинами, мы увидели, что за неделю снег растаял и трещины вновь стали опасными: где-то они шли вдоль, где-то нам приходилось перепрыгивать расщелины, где-то их просто не было видно. Чтобы не провалиться, мы шли в связке. За 500 метров до аэродрома Алексей, который был первым в связке, пропадает, а верёвка начинает натягиваться. Мы понимаем, что он провалился в трещину, и если хоть кто-то из связки ещё упадет, то улетят все с концами. Повезло, что с нами был Александр, опытный профессионал, который сразу сказал, что надо делать. Он аккуратно подобрался к трещине, позвал Алексея, но тот откликнулся только через 15 минут. Когда мы убедились, что он жив, сразу начали действовать: вырыли яму, скинули туда все вещи, забурились в снег и сделали «плечо», с помощью которого стали тянуть трос. Вытащить Алексея нам удалось только через час. К счастью, всё обошлось царапинами.
После Северной Америки мы снова пошли на Килиманджаро, так как Дима в первый раз не смог покорить его. А в апреле 2018-го произошло восхождение на последнюю вершину в списке — Эверест.
В середине апреля вылетели из Москвы в Катманду. Три дня ждали в Непале китайскую визу, так как восхождение было запланировано со стороны Северного Тибета. Тибет поражает, он олицетворяет то, как стремительно развивается Китай. Столица Тибета находится на высоте три километра, дальше нас везли 800 километров на автобусе по асфальтированной дороге, вдоль которой растут саженцы с подведённой водой. На четырёх и пяти километрах над уровнем моря мы проезжали города с трёхэтажными зданиями в тибетском стиле — очень красиво! Базовый лагерь находится на 5 100 метрах, в нём мы жили две недели и ещё две недели ходили на большие высоты.
Восхождение на Эверест ступенчатое и многоэтапное. Пожили два дня в лагере, поднялись на 5 800 метров, переночевали, затем «бросок» до 6 400 и тоже с ночёвкой, но уже с кислородным баллоном. Затем возвращаешься в лагерь на два дня, чтобы отдохнуть. После повторяешь этот же путь, поднимаешься на 7 000 метров к Северному Седлу и вновь идёшь обратно отдыхать. Всё это делается для плавной акклиматизации, привыкания к высотам.
Штурм вершины занимает шесть дней. Наша группа состояла из 23 человек, которых поделили на три подгруппы в зависимости от темпа. Разделение происходит ещё и потому, что в последних лагерях может не хватить палаток на всех сразу, обычно их не больше 10. Мы оказались среди самых быстрых альпинистов. На 6 000 метрах Диме стало плохо. Руководитель экспедиции и врач предложили нам вернуться, а потом зайти последними, но сын сказал, что если пойдёт назад, то пройти ещё столько же просто не сможет. В общем, посовещавшись, мы приняли решение продолжить восхождение. На 7 000 метрах каждому выдали по кислородному баллону, дальше без него идти невозможно. В три часа ночи мы добрались до 7 900 метров, где шерпы уже поставили для нас палатки.
Последний лагерь расположен на 8 300 метрах. Такая высота считается зоной смерти, люди здесь умирают абсолютно непредсказуемо, но для меня финишный отрезок прошёл на удивление легко, на 6 400 метрах было куда сложнее. Старт восхождения был запланирован на 11 вечера — вокруг тотальная темнота, свет только от фонариков. Самым сложным оказалось преодоление «ступеней»: сначала идёшь прямо по земле, потом лезешь 8–10 метров вверх по верёвкам, и так много раз. На высоте 8 000 метров делать такие упражнения очень непросто. По пути мы видели три замёрзших трупа.
В пять утра, когда начался рассвет, мы подошли к карнизу. Это такой тонкий выступ сантиметров 15 вдоль отвесной стены, к которой прикреплён трос, и тебе надо по этому самому выступу пройти. Должен признать, что видеть под собой два километра внутренне тяжеловато. Когда мы добрались до вершины Эвереста, не было никакой эйфории, только спокойствие. Предстояло ещё преодолеть обратный путь, который считается более опасным. Во время спуска мы простояли на «ступенях» минут 40 в очереди, так как пока один человек не пройдёт «ступень», следующий на неё зайти не может. Именно из-за таких случаев на Эвересте часто погибают на обратном пути — просто не хватает кислорода. До 8 300 метров мы дошли за восемь часов, а к лагерю на 6 400 я спустился в 16:30. Был абсолютно вымотанный, и очень хотелось пить.
Пока сидел в лагере, понял, что это восхождение — самое сложное, что я делал в своей жизни за все 40 лет. Дима стал самым юным россиянином, покорившим Эверест, самым молодым в клубе «Семь вершин», а мы вместе стали первыми в России и вторыми в мире отцом и сыном, кто совершил подобное. Во время всех этих восхождений мне ни разу не было страшно за него. Я чувствую Диму, мы прислушиваемся друг к другу, и последнее слово — «могу» или «не могу» — остаётся за ним. Я очень рад, что самый большой вызов, который я бросал себе, мне удалось преодолеть вместе с сыном.
