Почему на прилавках не найти местных фруктов? Этот вопрос буквально индуцируется вашей корзиной, в которой лежат турецкие персики, азербайджанские помидоры и абхазские лимоны. За последние 30 лет на месте фруктовых садов и оливковых рощ Сочи построили большие объекты недвижимости, а город лишился единственного в России сортоиспытательного участка субтропических культур. Чтобы разобраться и, наконец, понять, куда же делись местные фрукты, мы поговорили с кандидатом сельскохозяйственных наук Феликсом Иваненко.
Если бы Венчагов (идеолог концепции «Сочи — город-сад»), узнал, что фруктовые сады или сады киви в 21 веке — это в первую очередь названия объектов недвижимости, он бы очень сильно удивился.
Вы знаете, у меня есть документальный фильм 2004 года, в котором Михаил Масленцев, заведующий Адлерского субтропического Госсортоучастка делится переживаниями, что Сочи скоро станет всероссийской дачей. Он так и заявляет: «Кто же к нам будет приезжать, если мы всё превратим в стройку». И его можно понять. От Госсортоучастка постоянно отщипывали земли под коттеджи, а в 2005 году просто снесли бульдозером за один день 20 гектаров с посадками. На тот момент там была единственная в России плантация оливковых деревьев, 62 сорта граната, 94 сорта инжира, 19 сортов унаби, 8 сортов азимины, росли цитрусовые, хурма, фейхоа, авокадо, грецкий орех, пекан. Нигде в стране в таком количестве субтропических культур и сортов больше не было сосредоточено. Когда всё это снесли, заведующий чуть не получил инфаркт. На этой земле построили многоэтажные дома.
Если бы Венчагов (идеолог концепции «Сочи — город-сад»), узнал, что фруктовые сады или сады киви в 21 веке — это в первую очередь названия объектов недвижимости, он бы очень сильно удивился.
Вы знаете, у меня есть документальный фильм 2004 года, в котором Михаил Масленцев, заведующий Адлерского субтропического Госсортоучастка делится переживаниями, что Сочи скоро станет всероссийской дачей. Он так и заявляет: «Кто же к нам будет приезжать, если мы всё превратим в стройку». И его можно понять. От Госсортоучастка постоянно отщипывали земли под коттеджи, а в 2005 году просто снесли бульдозером за один день 20 гектаров с посадками. На тот момент там была единственная в России плантация оливковых деревьев, 62 сорта граната, 94 сорта инжира, 19 сортов унаби, 8 сортов азимины, росли цитрусовые, хурма, фейхоа, авокадо, грецкий орех, пекан. Нигде в стране в таком количестве субтропических культур и сортов больше не было сосредоточено. Когда всё это снесли, заведующий чуть не получил инфаркт. На этой земле построили многоэтажные дома.
Такая же участь постигла ведь не только адлерский сортоучасток?
Верно. Сельскохозяйственные земли в период приватизации и не только отчуждались под разное коммерческое строительство, особенно земли сочинских совхозов. Большая часть из них уже прекратила своё существование. Олимпиада поглотила плодородные земли совхозов «Россия» и «Восход», застройщики поглотили земли совхоза «Кудепста». Яблоневые сады в Верхней Николаевке отдали под дачи. Гектары персикового сада (великолепные, кстати, были персики) превратились в товарищество «Персик», в 2003 сад фейхоа ушёл на улице Яна Фабрициуса под высотки, 3,5 гектара земли опытной станции растениеводства в саду киви отчуждены под коттеджный посёлок. Во время подготовки к Олимпийским играм часть земель вывели из-под пользования ВНИИ Цветоводства и субтропических культур для нужд Олимпиады, а в селе Раздольном коллекционные посадки отдали под многоквартирные дома. И беда в том, что самая пригодная почва в Сочи — в поймах рек. Там хорошо выращивать растения, но не очень хорошо строить дома. Долина реки Бзугу узкая, зимой идёт сброс холодного воздуха, а дома стоят поперёк, забивая горловину и мешая вентиляции. Кроме того, дамба на Министерских озёрах (построенная аж в 70-х) сдерживает приличный объём воды, а значит в случае землетрясения и прорыва, мало никому не покажется.
Такая же участь постигла ведь не только адлерский сортоучасток?
Верно. Сельскохозяйственные земли в период приватизации и не только отчуждались под разное коммерческое строительство, особенно земли сочинских совхозов. Большая часть из них уже прекратила своё существование. Олимпиада поглотила плодородные земли совхозов «Россия» и «Восход», застройщики поглотили земли совхоза «Кудепста». Яблоневые сады в Верхней Николаевке отдали под дачи. Гектары персикового сада (великолепные, кстати, были персики) превратились в товарищество «Персик», в 2003 сад фейхоа ушёл на улице Яна Фабрициуса под высотки, 3,5 гектара земли опытной станции растениеводства в саду киви отчуждены под коттеджный посёлок. Во время подготовки к Олимпийским играм часть земель вывели из-под пользования ВНИИ Цветоводства и субтропических культур для нужд Олимпиады, а в селе Раздольном коллекционные посадки отдали под многоквартирные дома. И беда в том, что самая пригодная почва в Сочи — в поймах рек. Там хорошо выращивать растения, но не очень хорошо строить дома. Долина реки Бзугу узкая, зимой идёт сброс холодного воздуха, а дома стоят поперёк, забивая горловину и мешая вентиляции. Кроме того, дамба на Министерских озёрах (построенная аж в 70-х) сдерживает приличный объём воды, а значит в случае землетрясения и прорыва, мало никому не покажется.
Есть фотографии, как в 70-ых на месте высоток в селе Раздольном росли поля тюльпанов.
Да, это было прекрасное время. Тогда директор Всероссийского НИИ цветоводства и субтропических культур дружил с Косыгиным, и он очень помогал институту. Схема с тюльпанами была такая. Государство покупало исходные луковицы и всё оборудование в Голландии (в комплекте с машинами и голландскими технологиями), давало институту луковицы бесплатно, а получаемые вторичные луковицы институт продавал на всю страну. Государство получало грандиозную прибыль, а весь сочинский коллектив — отличные премии. Жаль, Косыгин ушёл, и всё это прекратилось.
Стоит сказать, что на землях института в карантинном питомнике и на адлерском Госсортоучастке вы занимались сортоиспытанием такого удивительного экзота как азимина.
И первый, и второй участок, где я проводил сортоиспытания, сровняли с землёй, хотя я до последнего верил, что такие объекты будут оберегаться, преследуя интересы науки и наших потомков. Сейчас азимина растёт только на частных участках, а коллекцию сортов я сохранил на личной даче.
Для меня всегда представляли интерес субтропические культуры, а североамериканская азимина была у нас совершенно не изучена. В 19 веке она была посажена в Никитском ботаническом саду в Крыму, потом завезена в Сухумский и стала постепенно распространяться по побережью Чёрного моря. В СССР экономика была плановая и, к сожалению, для плана такими фруктами было не интересно заниматься. А вот после распада Союза многие учёные стали заниматься тем, что им на самом деле было интересно, так в 1996 году я и заложил в Сочи первые сады азимины. Помимо отличных вкусовых качеств, фрукт оказался ещё и целебным. Примерно в то же время, как я создал сады, американские учёные проводили исследования по фармакологии и обнаружили, что в коре дерева содержится ацетогенин, обладающий сильными онкопротекторными свойствами. Из азимины в Штатах делают препарат, который предупреждает рост определённых видов раковых клеток и даже приводит к остановке роста уже существующих опухолей. Пару лет назад мне позвонила девушка из Москвы и попросила прислать кору моих деревьев. Оказалось, что поставки препарата из Америки прекратились, а сдерживать лейкемию ей помогал только он. Это к вопросу о том, что изучать новые культуры крайне важно. Богатейшее разнообразие дикой флоры до сих пор используется человеком в незначительной степени. Вне поля зрения остаётся огромное количество видов, которые могут быть источником ценного сырья для пищевой и фармацевтической промышленности мира.
Есть фотографии, как в 70-ых на месте высоток в селе Раздольном росли поля тюльпанов.
Да, это было прекрасное время. Тогда директор Всероссийского НИИ цветоводства и субтропических культур дружил с Косыгиным, и он очень помогал институту. Схема с тюльпанами была такая. Государство покупало исходные луковицы и всё оборудование в Голландии (в комплекте с машинами и голландскими технологиями), давало институту луковицы бесплатно, а получаемые вторичные луковицы институт продавал на всю страну. Государство получало грандиозную прибыль, а весь сочинский коллектив — отличные премии. Жаль, Косыгин ушёл, и всё это прекратилось.
Стоит сказать, что на землях института в карантинном питомнике и на адлерском Госсортоучастке вы занимались сортоиспытанием такого удивительного экзота как азимина.
И первый, и второй участок, где я проводил сортоиспытания, сровняли с землёй, хотя я до последнего верил, что такие объекты будут оберегаться, преследуя интересы науки и наших потомков. Сейчас азимина растёт только на частных участках, а коллекцию сортов я сохранил на личной даче.
Для меня всегда представляли интерес субтропические культуры, а североамериканская азимина была у нас совершенно не изучена. В 19 веке она была посажена в Никитском ботаническом саду в Крыму, потом завезена в Сухумский и стала постепенно распространяться по побережью Чёрного моря. В СССР экономика была плановая и, к сожалению, для плана такими фруктами было не интересно заниматься. А вот после распада Союза многие учёные стали заниматься тем, что им на самом деле было интересно, так в 1996 году я и заложил в Сочи первые сады азимины. Помимо отличных вкусовых качеств, фрукт оказался ещё и целебным. Примерно в то же время, как я создал сады, американские учёные проводили исследования по фармакологии и обнаружили, что в коре дерева содержится ацетогенин, обладающий сильными онкопротекторными свойствами. Из азимины в Штатах делают препарат, который предупреждает рост определённых видов раковых клеток и даже приводит к остановке роста уже существующих опухолей. Пару лет назад мне позвонила девушка из Москвы и попросила прислать кору моих деревьев. Оказалось, что поставки препарата из Америки прекратились, а сдерживать лейкемию ей помогал только он. Это к вопросу о том, что изучать новые культуры крайне важно. Богатейшее разнообразие дикой флоры до сих пор используется человеком в незначительной степени. Вне поля зрения остаётся огромное количество видов, которые могут быть источником ценного сырья для пищевой и фармацевтической промышленности мира.
Вы пробовали продавать на местных рынках азимину?
Азимина очень приятная на вкус, она напоминает банан и манго одновременно, при этом имеет ананасово-земляничный аромат. В 2005 году я имел опыт реализации и сдавал небольшое количество урожая в лавку «Тутти-Фрутти» на улице Воровского. Продавали, помню, за 120 рублей, по тем временам это было дорого, но люди брали. А так, чтобы выходить на сетевые магазины, то это невозможно, они не работают с маленькими компаниями. С рынками есть больше шансов, но тоже непросто. Хотя раньше было иначе. К 70-м годам товарное садоводство Сочи имело валовое производство плодов в районе четырёх тысяч тонн в год — это позволяло обеспечивать потребности курорта и загружать мощности Сочинского консервного комбината. К 1990-му году в городе было 19 совхозов и 15 подсобных хозяйств. Сочи практически на 100% обеспечивал жителей и гостей свежими овощами и фруктами. В совхозе «Россия», на месте которого теперь расположены олимпийские объекты, помимо традиционных овощных и плодовых культур, собирали в приличных объёмах фейхоа.
Можно ли изменить ситуацию и как-то вернуться в ту точку, когда в Сочи выращивали субтропические фрукты и их всем хватало?
Так сложилось, что отвод земли под строительство в последние 30 лет не учитывал интересы субтропического хозяйства. Чтобы случились перемены, нужны грамотно расставленные приоритеты. Чёткое понимание, куда мы движемся – в сторону города-сада или в сторону многоэтажных бетонных «человейников» и элитных коттеджных посёлков. Если под восстановление чая выделяются средства на реконструкцию плантаций, то в отношении субтропического садоводства никаких существенных подвижек я лично не наблюдаю. Да и высаживать уже, честно говоря, особенно негде. Лучшие земли у нас – в пойме, и они застроены. Склоны же — оползневые, и когда в Сочи попытались провести опыты по мелиорации и террасированию, то они оказались неудачными. Бульдозеры срезали всю плодородную почву, и потом там 30 лет вообще ничего не росло. Работа с рельефом — это серьёзная работа профессионалов. Например, на землях ВНИИЦиСК под плантацию карликового мандарина выполнили как-то планировку участка. Овраги спланировали и засыпали землёй, сделали дренажную систему, посадили карликовые мандарины, а потом в 2003 сильнейший ливень вызвал оползень, который снёс всё, что было, и рельеф восстановился в том виде, в котором и был изначально. При этом черкесы, например, умели работать с такими землями. Клинген (Иван Николаевич Клинген — российский учёный, агроном, специалист по субтропическим культурам, прим. редакции) ещё в 1897 писал: «эта территория представляется земным раем, где не нужно ни сеять, ни жать, а всё уже готово: сады, фрукты, драгоценные деревья, бесчисленные цветы и чудные ягоды; стоит только собирать, и сделаешься богачом».
Вы пробовали продавать на местных рынках азимину?
Азимина очень приятная на вкус, она напоминает банан и манго одновременно, при этом имеет ананасово-земляничный аромат. В 2005 году я имел опыт реализации и сдавал небольшое количество урожая в лавку «Тутти-Фрутти» на улице Воровского. Продавали, помню, за 120 рублей, по тем временам это было дорого, но люди брали. А так, чтобы выходить на сетевые магазины, то это невозможно, они не работают с маленькими компаниями. С рынками есть больше шансов, но тоже непросто. Хотя раньше было иначе. К 70-м годам товарное садоводство Сочи имело валовое производство плодов в районе четырёх тысяч тонн в год — это позволяло обеспечивать потребности курорта и загружать мощности Сочинского консервного комбината. К 1990-му году в городе было 19 совхозов и 15 подсобных хозяйств. Сочи практически на 100% обеспечивал жителей и гостей свежими овощами и фруктами. В совхозе «Россия», на месте которого теперь расположены олимпийские объекты, помимо традиционных овощных и плодовых культур, собирали в приличных объёмах фейхоа.
Можно ли изменить ситуацию и как-то вернуться в ту точку, когда в Сочи выращивали субтропические фрукты и их всем хватало?
Так сложилось, что отвод земли под строительство в последние 30 лет не учитывал интересы субтропического хозяйства. Чтобы случились перемены, нужны грамотно расставленные приоритеты. Чёткое понимание, куда мы движемся – в сторону города-сада или в сторону многоэтажных бетонных «человейников» и элитных коттеджных посёлков. Если под восстановление чая выделяются средства на реконструкцию плантаций, то в отношении субтропического садоводства никаких существенных подвижек я лично не наблюдаю. Да и высаживать уже, честно говоря, особенно негде. Лучшие земли у нас – в пойме, и они застроены. Склоны же — оползневые, и когда в Сочи попытались провести опыты по мелиорации и террасированию, то они оказались неудачными. Бульдозеры срезали всю плодородную почву, и потом там 30 лет вообще ничего не росло. Работа с рельефом — это серьёзная работа профессионалов. Например, на землях ВНИИЦиСК под плантацию карликового мандарина выполнили как-то планировку участка. Овраги спланировали и засыпали землёй, сделали дренажную систему, посадили карликовые мандарины, а потом в 2003 сильнейший ливень вызвал оползень, который снёс всё, что было, и рельеф восстановился в том виде, в котором и был изначально. При этом черкесы, например, умели работать с такими землями. Клинген (Иван Николаевич Клинген — российский учёный, агроном, специалист по субтропическим культурам, прим. редакции) ещё в 1897 писал: «эта территория представляется земным раем, где не нужно ни сеять, ни жать, а всё уже готово: сады, фрукты, драгоценные деревья, бесчисленные цветы и чудные ягоды; стоит только собирать, и сделаешься богачом».
