Разобщение и неравенство, ужасная экология, транспортный коллапс, демонстративное потребление, бесчеловечный ритм и утрата моральных норм — критическое отношение к городу существует ровно столько, сколько существует он сам. Однако счастье возможно, считает английский историк и урбанист Лео Холлис, надо лишь научиться понимать город и правильно пользоваться теми возможностями, которые он предоставляет человеку. «Городской конструктор» публикует отрывок из его книги «Города вам на пользу: гений мегаполиса», выпущенной издательством Strelka PRESS.
Город — это то место, где встречаются незнакомцы, и из взаимодействия возникает сложность: мы постоянно создаем связи, перемещаемся, отправляемся на работу по утрам, завязываем дружбу, проводим деловые совещания, стоим в очередях, забираем детей из школы и везем их в спортивную секцию, вечером пользуемся теми удовольствиями, что предлагает нам городская жизнь, а в это время другие убирают наши рабочие помещения, моют кофейную чашку, что вы оставили на столе, водят поезда метро, на которых вы возвращаетесь домой. Эти связи важны: они формируют городскую сеть, служат базовыми импульсами энергии в городском обмене веществ. По мере роста города усиливается и интенсивность этих связей.
Однако не все связи одинаковы. Базовые для каждого — это семейные узы и крепкая дружба. По данным специалиста в области эволюционной психологии Робина Данбара, у большинства людей имеется «сеть» из примерно 150 контактов. Но если посмотреть на списки «френдов» среднестатистического пользователя фейсбука, мы увидим куда более многочисленную группу, где есть знакомые, коллеги по работе, друзья друзей. Есть и еще одна группа людей, которых мы редко вспоминаем в «реальной жизни», — те, с кем мы когда-то вместе учились и работали, но потом утратили связь: бывший партнер лучшего друга вашего партнера, агент по сбыту, с которым вы видитесь раз в год на конференции, однокашник по университету, только что пригласивший вас в друзья на LinkedIn.
Эти спорадические контакты называются «слабыми звеньями»: на них первым обратил внимание американский социолог Марк Грановеттер. В своем новаторском исследовании он проанализировал возможности слабых связей при устройстве на работу и пришел к выводу, что рекомендацию или направление мы с большей вероятностью получим от шапочного знакомого, чем от близкого друга. «Слабые звенья», предположил он, обеспечивают контакт с более широким кругом людей и мест, чем регулярное общение и совместная работа. Грановеттер утверждает: «Люди, имеющие немного „слабых звеньев“, лишены информации из отдаленных уголков социальной системы и обречены на ограниченный спектр новостей и мнений близких друзей. Эта депривация не только изолирует их от самых свежих идей и веяний, но и может поставить в невыгодное положение на рынке труда».
Часто считается, что приезжих в городе ожидает безразличие и пренебрежение: город отторгает чужаков. Поэты — от Вордсворта до Бодлера — писали об ощущении зыбкости в городской среде, одиночества в толпе. В доказательство негостеприимности города часто приводят истории о покойниках, долго лежавших в собственных квартирах, потому что соседи были с ними незнакомы. Кроме того, жизнь в городе настолько динамична и изменчива, что наладить серьезные отношения с теми, кто вас окружает, почти невозможно. И все же, хотя, вероятно, город действительно становится все более «раздробленным» пространством, где мы теряем традиционные связи с семьей и обществом, им на смену не приходят ужины один на один с лентой фейсбука в маленькой квартирке-студии. Да, сегодня все больше людей живут одни — в Нью-Йорке до трети населения, — но оказаться в одиночестве в городе трудно.
Благодаря своей сложности город дает больше возможностей для установления контактов, чем любая другая среда. В 1938 году чикагский социолог Луис Вирт опубликовал классическую работу под названием «Урбанизм как образ жизни», в основу которой легли данные о евреях-иммигрантах, недавно прибывших в город. Он утверждал, что городская жизнь угрожает национальной культуре, подрывает традиционные связи и заменяет их «безличными, поверхностными, преходящими и отрывочными [контактами].
Сдержанность, равнодушие и пресыщенность, которые горожане проявляют в отношениях с людьми, можно, таким образом, рассматривать как способ оградить себя от личных притязаний и ожиданий других». Но именно эти «безличные, поверхностные, преходящие» отношения придают городу уникальность и значение. Именно изобилие слабых связей влечет людей в город, поскольку интенсивность неформальных контактов делает его таким особенным, — и эти самые слабые связи спаивают мегаполис воедино. В своей книге «Одиночество» психолог Джон Качиоппо высказывает предположение, что мы запрограммированы для коллективной жизни и ощущение одиночества — не естественное состояние человека, а сигнал тревоги, требующий от нас расширить круг контактов, чтобы повысить шансы на выживание.
По мере того как вокруг нас разрастается мегаполис, нам приходится соответственно адаптировать наши связи и контакты, искать новые, полезные для всех способы общежития.
Город построен на «слабых звеньях»: эти контакты между людьми для него — как электрический ток. В результате город в целом становится сильнее, чем сумма его частей, и этот странный феномен — который в теории сложности называется «становлением» —придает сложному городу уникальную динамику. Кроме того, именно он становится сырьем, из которого, несмотря на напряженность городской жизни, формируются доверие и общность. Эта энергия обладает странной силой, которая затем впитывается обратно в городскую ткань, и на ней стоит остановиться поподробнее.
Джефри Уэст не похож на обычного физика-теоретика. Окончив Кембридж, он перебрался в США, где основал группу по физике высоких энергий в Национальной лаборатории в Лос-Аламосе. Именно тогда он заинтересовался проблемой метаболизма: связью между размерами, обликом животного и количеством энергии, необходимым ему для жизни.
В своей работе Уэст отталкивался от открытий швейцарского биолога Макса Клайбера, который в 1930-х годах изучал соотношение между весом, размером и потреблением энергии у различных животных, от мыши и кошки до слона и даже кита. Результаты оказались неожиданными: выявилась прямопропорциональная связь между размером существа и его энергопотреблением. Кроме того, выяснилось, что большинство животных умирает, когда сердце сделает 1–2 миллиарда ударов, при этом крупные животные живут дольше: пульс курицы 300 ударов в минуту, а слона — только 30. Клайбер обнаружил прямую связь между размером и продолжительностью жизни. В своих исследованиях Уэст уточнил сформулированные Клайбером закономерности и попытался прояснить их механизм.
В 2005 году Уэст стал президентом Института Санта-Фе, Мекки всех специалистов по теории сложности. Институт был создан в 1980-х годах для изучения связей между физикой, математикой, компьютерной наукой и эволюционной биологией (охват дисциплин в институте настолько широк, что там имеет кабинет даже писатель Кормак Маккарти). На этом посту Уэст сосредоточил внимание ученых на природе города—наверное, величайшего из всех самоорганизующихся организмов; за урбанистические исследования его включили в почетный список «100 самых влиятельных людей в мире» по версии журнала Time.
Уэст изучил динамику развития городов по мере увеличения их размеров: как менялся их облик и характер, как при росте плотности населения усиливалась интенсивность взаимодействия людей. Позднее в одном интервью он признал: «Мы проводим все это время, думая о городах с точки зрения их местных особенностей, ресторанов, музеев и климата… Но у меня было ощущение, что здесь есть нечто большее, что характер каждого города формируется и набором скрытых закономерностей».
Он намеревался выявить правила, определяющие сложность города. У Уэста уже сложилось определенное понимание природы самоорганизующихся систем, но он развил его, рассматривая город как органическое целое, подобное улью, муравейнику или даже слону. Он собрал максимально возможный объем данных — о площади американских городских центров с населением больше 50 тысяч человек, статистику о ВВП крупных городов, уровне преступности, денежных суммах, получаемых от каждой АЗС во всех 52 штатах США, патентах и налоговых поступлениях, — а затем соединил их вместе, стараясь выявить глубинный порядок, определяющий функционирование города. Исследование не только охватывало американские города, но и включало в себя данные Национального статистического управления КНР, Евростата, даже цифры о площади дорожного покрытия в Германии. В совокупности эти сведения составили одну из самых обширных баз данных, которые только можно себе представить. Выводы Уэста оказались весьма интересными.
В своей «единой гипотезе городской жизни» Уэст предположил, что все города одинаковы и живут по одним правилам. То есть, хотя у каждого своя история и характер, сходства между ними больше, чем различий. Также, подобно тому как метаболизм мыши некоторым образом соотносится с метаболизмом кита, главной детерминантой города является его размер. В двух словах это выглядит так: назовите Уэсту численность населения любого города и он скажет вам его основные характеристики. «С помощью этих законов я могу точно спрогнозировать количество преступлений против личности или общую площадь дорог в японском городе с населением 200 тысяч человек. Я ничего не знаю об этом городе, ни его истории, ни даже где он находится, но я могу рассказать о нем все».
Но, хотя метаболизм города можно оценить подобно метаболизму слона, между городами и животными имеется существенное различие. Клайберовский закон энергопотребления работает по сублинейному правилу четверти, то есть уровень основного обмена увеличивается не на такую же величину, что и вес. Так, если вес животного возрастает вдвое, уровень метаболизма увеличивается только на 75%. Развитие городов, напротив, следует суперлинейному закону, в соответствии с которым при увеличении размера города на 100% эффективность его функционирования и уровень энергопотребления повышаются больше чем вдвое.
Полученные Уэстом результаты можно наблюдать повсюду: чем больше город, тем выше среднедушевой доход. Кроме того, в таком городе будет больше возможностей для творчества и производства; увеличение любой социально-экономической активности ведет к росту производительности труда, диверсификации экономической и социальной деятельности. Таким образом, города становятся городами благодаря своей повышенной сложности.
Город XXI века не будет рациональным и упорядоченным, скорее жизнь городов во всем мире будет сравнима с хаотичной жизнью сотен тысяч недавних переселенцев, ищущих себе жилье. Это будет динамичная среда, постоянно преобразующаяся, самостоятельно открывающая основополагающие законы собственной деятельности. Пожалуй, только «единая гипотеза городской жизни» Уэста сможет сохранить актуальность перед лицом социально-экономических и политических потрясений ближайших десятилетий. Эта перспектива одновременно манит и тревожит. И все же есть веские основания надеяться на лучшее. Эта надежда связана с восприятием города не как определенного места, а как общности людей, которые вместе живут, работают, развлекаются и выстраивают друг с другом отношения.
Читать книгу полностью.
Иллюстрации предоставлены институтом «Стрелка»
Фото: Sean Davis, Chris Chabot, Justin C. / Flickr, paul bica / Flickr, Tobias Mayr / Flickr
